Иеромонах Паисий (Азовкин), декан факультета теологии РПИ: Если религия — ключевой фактор в развитии общества, то дипломированные богословы нужны везде

В прошлом году в Российском православном институте имени апостола Иоанна Богослова по благословению Святейшего Патриарха Алексия был открыт факультет теологии. Сегодня мы беседуем с деканом факультета иеромонахом Паисием (Азовкиным).

— Образовательный стандарт по теологии был утвержден Министерством образования несколько лет назад, и в последние годы теологические факультеты стали открываться в различных учебных заведениях. Чем, на ваш взгляд, вызван интерес к теологии на современном этапе?

— Теология как наука возникла в древности, по крайней мере мы точно знаем, что она изучалась в византийских университетах V—VI веков. Теология как предмет — явление более позднее. Необходимость создания богословских факультетов возникла в XII—XIII веках, когда в Европе появились первые университеты. Кого тогда считали богословом? «Если ты богослов, то будешь молиться истинно; и если истинно молишься, то ты богослов», — говорили в те времена. «Богослов тот, кто молиться умеет», — это слова преподобного Серафима Саровского. Но богословие как наука, которую может изучать любой человек, даже неверующий, это абсолютно новое явление.

Почему сейчас нужна теология? Мне кажется, что наше общество находится на такой стадии, когда тех знаний, которые люди получали на кафедрах научного атеизма в прошлом и которые получают сейчас на кафедрах религиоведения, явно недостаточно. Требуется более фундаментальное и глубокое изучение религиозного опыта во всех его проявлениях: и в историческом плане, и относительно жизни современного общества, культуры. Это необходимо для выхода России из того кризиса, прежде всего духовного, в котором она оказалась. В связи с распространением многих деструктивных религиозных сект, представляющих опасность для здоровья общества, также необходимо изучение религиозного опыта. Религиоведение — это скорее объективный взгляд на веру, на религию со стороны. Вот я, к примеру, изучаю Евангелие как некий исторический документ. А теолог — это тот, кто имеет знания о Боге как бы изнутри и передает их другим.

Теология может преподаваться и в светских вузах, как, например, в ведущих западных университетах. Что касается России, то я не думаю, что необходимо вводить богословские факультеты во все светские вузы. Все-таки не нужно забывать и о том, что появление богословских факультетов в светских вузах было началом секуляризации в Европе. Конечно, сейчас это стало нормой, и многие думают: почему бы и нет, вроде бы и просветительская, воспитательная миссия Церкви была бы более эффективной. Но, на мой взгляд, было бы лучше, если бы Церковь прежде всего подумала не о количестве, а о качестве, то есть о том, как повысить уровень образования, предоставляемого в православных учебных заведениях.

— Каким вы видите место православного образования в системе российского образования? Какие задачи считаете основными для Российского православного института и, в частности, для факультета теологии?

— Вы знаете, замечательно однажды Святейший подметил, сказав: «Странно, что в университете, который носит имя святого апостола Иоанна Богослова, нет богословского факультета». Собственно, с этого все и началось. Конечно, самое главное для факультета — это четко определить свое место. Тем более что сейчас православных вузов достаточно много. Некоторые из них, например, Свято-Тихоновский гуманитарный университет, уже стали важными центрами в образовательном мире.

А для чего, собственно, нужен наш богословский факультет и РПИ в целом? Мне кажется, здесь необходимо поговорить о том, что такое светское и религиозное образование. Тем более, что в этом вопросе существует много недоразумений. Я полагаю, что религиозным образованием является такое образование, которое готовит священнослужителей, то есть специалистов для той или иной конфессии, той или иной религии. Преподавание религиозных дисциплин и в средней, и в высшей школе, если оно не имеет целью решение конфессиональных вопросов, это светское образование. И задачи у этих учебных заведений разные.

Вот скажем, Духовная академия готовит священнослужителей Церкви, Свято-Тихоновский университет и другие вузы — специалистов для внутрицерковных структур. Задача нового богословского факультета РПИ — подготовка специалистов в области богословия, которые могут работать в различных сферах деятельности государства, общества, например в политических, банковских и прочих структурах. Уже сейчас один наш студент является помощником депутата Госдумы, другой сотрудничает с консультативным отделом «Альфа-банка», третий  работает в очень крупной общественной организации.

Большой спрос на наших студентов и в различных бизнес-структурах. Многие предприниматели больше доверяют выпускникам православных вузов. Недавно, например, подбирал сотрудников Сбербанк. Сами понимаете, в банковской системе возможность положиться на человека, доверие — это основное. И выпускников РПИ берут с большей охотой, у них больше шансов на доверие.

Сейчас много говорится о необходимости наводить мосты между Церковью, обществом и государством. Но встает вопрос: а на кого нам ориентироваться там, в светском обществе? Мы должны создать этот фундамент, базу, на которую впоследствии сможем опираться при решении своих задач. Тот примитивный подход, когда вера измерялась количеством и размером пожертвований, уже устарел. Теперь люди не просто осознают важность религиозного аспекта, но понимают, что  религия — это центральный, ключевой фактор в успешном развитии государства. Нельзя быть просто осведомленным в области религии, необходимо руководителю каждой структуры — и государственной, и общественной, и предпринимательской — иметь компетентного помощника, консультанта по религиозным вопросам. Это должен быть не просто верующий человек, ориентирующийся в церковных праздниках, это должен быть специалист. Не так давно вышел указ мэра Москвы о том, чтобы в каждой префектуре столицы был заместитель руководителя по религиозным вопросам.

Мы должны подготовить людей так, чтобы детей в детсадах воспитывал верующий воспитатель, чтобы ученикам в школе преподавали верующий биолог, физик, астроном. И так на всех уровнях, во всех сферах — в государственной, общественной, политической, экономической жизни. Наша задача в том, чтобы церковность и вера стали плотью общества, чтобы через 5—10 лет, куда бы мы ни пошли, везде были бы люди, образованные с точки зрения церковных знаний.

Думаю, что у нас хорошие перспективы. Тем более что к нашему факультету постоянно проявляет отеческое внимание Святейший Патриарх. Очень заинтересованно, заботливо откликаются на наши просьбы владыка Арсений и управляющий делами Московской Патриархии митрополит Климент. Мы ведем массу переговоров с разными людьми. Менее чем за полгода на нужды факультета пожертвовано более 100 тысяч долларов, предлагается множество интереснейших инвестиционных проектов.

Что касается церковной позиции в целом, то, Слава Богу, сейчас по инициативе владыки Климента началось активное движение по созданию очень необходимой вещи — единой образовательной концепции Русской Православной Церкви.

—  Есть ли какие-то особенности преподавания на факультете теологии РПИ ?

— Поскольку Церковь в свое время направила меня учиться и защищаться в Оксфорд, то теперь мой сыновний долг — сделать так, чтобы у нас в университете было наилучшее образование. И некоторые вещи, которые я узнал там, мне бы хотелось сделать нормой нашей жизни. Вот, скажем, взять одну из особенностей оксфордской системы преподавания — ежедневные или еженедельные личные занятия профессора и студента. Сегодня у нас хорошие преподаватели подчас вынуждены втискиваться в узкие рамки образовательного курса, у них не хватает времени на живую информацию, своеобразные лирические отступления, которые интересны и необходимы. Настало время переосмыслить это. Речь не о том, чтобы перенести западную модель сюда, а о том, чтобы попробовать применить лучшие формы западного образования, обязательно оставив все то хорошее, что отличает российское православное образование. 

С каждым студентом как минимум раз в неделю я провожу личные занятия. Ребята больше пишут, больше выражают свои мысли письменно, это очень важно. У каждого есть свое направление, личные беседы дают возможность выявить предпочтения человека. Один студент работает с Федеральной службой безопасности над концепцией духовной безопасности, другой отдает предпочтение работе в общественной организации. Третий любит изучать творения святых отцов. Наши преподаватели на занятиях много рассказывают о том, чем они занимаются в настоящий момент. Это, конечно, создает непередаваемую атмосферу в самой аудитории, есть живой контакт со студентами. Это заметно отличается от обычной светской аудитории.

— Кто может стать студентом факультета теологии? Какие критерии являются главными при отборе?

— Сейчас у нас обучаются 20 человек. Среди студентов есть и выпускники общеобразовательных школ, и люди, уже имеющие высшее образование. И будущее наших выпускников разное. Есть ребята, которые очень строго нацелены на рукоположение, кто-то будет работать в церковной науке, но в целом дух факультета — это помощь обществу, поэтому большинство выпускников будут востребованы в качестве консультантов, специалистов по религиозным вопросам в различных государственных структурах, общественных организациях, бизнес-компаниях.

Мы готовы принимать на обучение даже абсолютно неверующих людей, потому что в этом и есть наша миссия — быть плотью церковности в обществе. Если же мы при наборе студентов начнем опираться только на фактор церковности, то, на мой взгляд, будем просто противоречить себе.

— Недавно в Закон «Об образовании» были внесены многочисленные изменения, в значительной степени ущемляющие права православных учебных заведений. Как вы оцениваете эту тенденцию?

— Всегда очень заинтересованно, а в последнее время с тревогой наблюдаю за тем, что происходит в системе государственного образования. Убежден, что последние изменения повлекут за собой снижение его уровня. Можно даже говорить о кризисе светского образования. Единственное, что нас до сих пор спасает, на мой взгляд, это замечательные люди, преданные своему делу профессора. Никогда не забуду беседу в кругу немецких профессоров, которые, печалясь о кризисе образования в Германии, сказали: «К большому сожалению, теперь у вас, как у нас». Раньше на наше образование смотрели как на  крепчайшую платформу в жизни. То, что происходит сейчас в системе светского образования, представляет плачевное зрелище.

Конечно, если государство берется поддерживать некоторые духовное ценности, то решение о прекращении финансирования негосударственных школ и лишении их льгот можно считать крайне непоследовательным и несправедливым. Но не думаю, что стоит лишний раз акцентировать на этом внимание. Лучше искать резервы внутри. Именно сейчас Церковь должна показать, насколько она сильна и самодостаточна. Если бы у нас была единая образовательная концепция, и мы бы четко представляли, чего хотим достичь, каким мы видим многоступенчатое религиозное образовании. И я абсолютно уверен, что такой проект нашел бы отклик в нашем обществе и, может быть, стал бы моделью, по которой выстраивалось российское образование на современном этапе.