Погружение в Эреб

Важнейшей составной частью культуры ХХ века является рок-музыка. Так же как, по словам Малевича, супрематические композиции — это «красочные массы в четвертом измерении», так и рок — не музыка в старом понимании музыкального искусства. Это звуковой материал, обладающий принципиально новыми свойствами направленного психоделического воздействия на человека.

«Психоделия» в переводе с греческого означает «расширяющий сознание», или «помогающий психике» — явление, известное с древнейших времен и связанное с использованием галлюциногенных веществ в магических ритуалах. Механизм их заключается в замене разумного сознания визионерским. Это не опьянение, а «трип» («ходка», «путешествие»). Массовые трансы одного африканского племени, например, происходят под воздействием сока кустарника, которого надо принять столько, чтобы «голова открылась, и духи вошли в нее». То, к чему стремились Малевич с товарищами в будетлянской «опере», низводя обыденное сознание зрителей в Эреб (в греческой мифологии —  персонификация мрака, сына Хаоса и брата Ночи), с середины XX века достигается более доступными, в том числе и музыкальными, способами. Быть свободными, быть как боги, творить всегда и везде, повелевать силами добра и зла, летать, «отрываться» — в этих устремлениях возрастают целые поколения, что говорит об универсальности явления, его системном характере.

Напомним православное понимание культуры как системы жизненных ценностей человека и общества, выявляемой в их творчестве. Христианская культура полагала высшей ценностью праведную жизнь во Христе, спасение; гуманистическая культура — счастье человека, наслаждение жизнью (и благо государства). Новейшая культура, возникшая в начале ХХ века, сложилась в демоническом одержании — быть как боги.

Как становятся богами, в послевоенное время показали обожествленные толпой «Битлз». Первоначально они ничем не выделялись из множества других групп своего родного города Ливерпуля. По-настоящему «Битлз» «проклюнулись» в Гамбурге, где надо было выкладываться изо всех сил и, главное, «делать шоу»: наяривать на инструментах что есть мочи, топать ногами, подчеркивая ритм, подпрыгивать и кататься по сцене (которую солисты однажды проломили своими скачками и кульбитами). Выступать приходилось по восемь часов подряд, так что исполнителям требовалось принимать возбуждающие таблетки. Им все время присылали выпивку, от девушек не было отбоя. Публика выла от восторга. В результате они создали свое звучание, от которого можно было или бежать, или сойти с рельсов и впасть в буйный экстаз. Совсем так, как это произошло на первой постановке футуристов театра в Санкт-Петербурге в 1913 году. Впечатление от оперы-шоу было настолько ошеломляющим, что когда стали вызывать автора, администратор заявил: «Его увезли в сумасшедший дом». Форсированная заумь Малевича, Матюшина и Крученых, разрушив условности оперного жанра, его трехмерную доминанту, перенесла зрителя в «четвертое измерение», в состояние «расширенного сознания» — транса, путешествия in spirito в параллельном, невидимом мире духов к источнику темного вдохновения нарождающейся демонической культуры ХХ века.

По возвращении в Ливерпуль «Битлз» буквально взорвали сцену. Материей их звучания стал вопль. Концерты начинались и заканчивались беспорядками, особенно когда Пол Маккартни пел «Long Tall Sally» — обычный роковый номер, исполняемый, однако, на пике возбуждения и с грандиозным ударным ритмом. В танцзал «Гровнер» набивалась сотня местных парней, и, как только начиналась музыка, они принимались колотить пришлых. «Просто фантастика! — восклицает Джордж Харрисон. — Мы все время чувствовали связь с публикой… Они приходили во время обеда, чтобы послушать нас и сжевать свои бутерброды. Мы делали то же самое: играли и одновременно ели. Все происходило само собой, спонтанно».

Солисты стали понимать, какое воздействие могут оказывать на аудиторию, и пользовались этим вовсю, пока слушатели не теряли контроль над собой. Музыкальные номера со всей очевидностью превратились в своеобразные транс-мероприятия: «Давай я помогу тебе спуститься вниз, / ведь я иду на Земляничные поля. / Того, что видим мы глазами, вовсе нет, / и уцепиться не за что. / Земляничные поля навеки», — поет Джон Леннон.

Детство Джона не было безоблачным. В авторизованной биографии «Битлз» он признается, что «забыл отца, будто он умер. Но мои чувства к матери оставались неизменными. Я часто думал о ней, и до меня просто не доходило, что она живет всего лишь в пяти или десяти милях от меня». Питер Браун, человек из окружения «Битлз», писал, что Джон сражался с демонами и монстрами, жившими внутри него вследствие тяжелого детства. В письме к ближайшему другу Леннон писал: «Я не могу вспомнить чего бы то ни было без печали, которая так глубока, что я даже не отдаю себе отчета в том, что она живет во мне». При ее приступах он стремился, по собственному признанию, «отключить рассудок и достичь бессознательного состояния». В этом ему помогала волшебная сила музыки, которой он научился придавать терапевтические свойства: «Поток звуков, кружа, несет меня сквозь зеркало».

Понятным становится признание Леннона, что он «“летал” на таблетках… с тех пор, как стал музыкантом… Мне всегда нужен был наркотик, чтобы выжить». В 64-м году Боб Дилан приобщил «Битлз» к марихуане, «дал ключ, которым они открыли дверь в новое измерение поп-музыки». В 65-м, когда они начали регулярно экспериментировать с LSD, их звук стал резким, электрическим.

В 1938 году в Швейцарии, в поисках средств облегчения схваток у рожениц, из алкалоидов спорыньи был получен галлюциноген, известный как LSD (диэтиламид лизергиновой кислоты). Пять лет спустя случайно просыпанный препарат, как стародавняя ведьминская мазь, всосался в кожу экспериментатора и вызвал очень приятное состояние, похожее на сон, в котором привычные образы сознания стали превращаться в непрерывный поток фантастических картин, а обычные предметы — в геометрические формы с яркой калейдоскопической игрой красок. При увеличении дозы образы принимали гротескные, устрашающие формы, однако в целом «галлюцинации и вызванные ими изменения процесса мышления» фармацевту понравились. В 50-х психиатры использовали препарат в лечебных целях. В 60-х трое докторов из Колумбийского университета стали активно пропагандировать его как «химический ключ», дающий возможность любому человеку «совершить путешествие в новые области сознания», выйти «за пределы вербальных понятий и пространственно-временных измерений, за пределы эго, или личности». Иначе говоря, речь идет о преодолении логосного, личностного начала в человеке и растворении его в стихии первобытно-природного (по терминологии русских символистов начала ХХ века — о преодолении «аполлонического» начала «дионисическим»).

Дионисические оргии составляли неотъемлемую часть его жизни «Битлз». Однажды Леннон сделал жестокое признался жене: «Чем, ты думаешь, я занимался во время гастролей все эти годы? У меня перебывала уйма девиц». Гастроли в Австралии в 1964-м Леннон описал одним словом — «Сатирикон» Феллини. «Куда бы мы ни приехали, начинался вертеп». По свидетельству П.Брауна, «именно в южном полушарии “Битлз” отработали и довели до совершенства технологию поставки поклонниц и наслаждения ими». В знаменитом «симфоническом» финале альбома «Сержант Перц» образу Смерти Леннон противопоставляет четыре тысячи «щелок» (девичьих лон), исполняющих священный танец жизни, и Фаллос Поэта.

Существует множество признаний о том, что транслировала, какие «сны» навевала муза Леннона. Одно из них принадлежит пятнадцатилетней Сэнди Стюард, которая в начале 1964 года жила со своими состоятельными родителями и училась в девятом классе средней школы. «Как-то с мамой мы ехали в нашем “роллс-ройсе” в супермаркет… По радио передавали “I want to hold your hand”. Тогда я впервые услышала “Битлз”. Я просто обалдела! Вот это да! С ума сойти! Ни одна мелодия никогда на меня так не действовала. Потом оказалось, что многие девочки в школе, услышав эту песню, почувствовали то же самое… Я бредила Джоном. Он все время мне снился… Когда на меня накатывало плохое настроение, я умела вызвать сновидения о Джоне — просто ложилась, думала о нем и засыпала. Это были совершенно изумительные сны. В них мы с Джоном чего только не выделывали. Мы любили друг друга, и об этом я рассказывала на другой день своим подружкам. Не все сны были сексуальными, но большинство уж точно, — и такие реальные! Я говорила и думала о них день и ночь. Отец уверял, что это у меня пройдет, а я в ответ кричала: “Никогда, никогда, никогда!”… Если жить становилось невмоготу, я шла к себе в комнату и оказывалась наедине с моими любимыми “Битлз”, особенно с моим дорогим Джоном. От них я получала то, в чем отчаянно нуждалась. Ведь богатое общество, в котором я жила в Нью-Хэмпшире, ничего не давало ни уму, ни сердцу. Я не любила ни школу, ни дом. В “Битлз” я находила оправдание и цель жизни, даже когда кругом оказывалось черным-черно и безнадежно». 

Глубоко искреннее и религиозное по природе признание. Действительно, самое главное для человека — любовь. Но чем же наполнилось сердце Сэнди? Распаленным страстью воображением, способностью мечту претворять в видение и жить ею как реальностью. Православной аскетике известно множество примеров из жизни знаменитых мистиков Запада, где доказательством любви к Богу являлись зрительные, слуховые и осязательные галлюцинации. Устами древних и новых подвижников она предостерегает людей от прельщения высокими и яркими состояниями, которые могут свести с ума и привести к поклонению демонам. Но именно в этом заключалась влекущая сила “Битлз”. «Всегда (нет, иногда!), что я есть я, я думал. / Теперь я знаю: я — лишь просто сновиденье», — признается Леннон. В «Имэджин» он предлагает представить: ни рая нет над нами, ни ада, «над нами только небо», нет ни государств и религий тоже нет, «это легко, ты только попробуй»… Себя он называл «ткачем сновидений» и выткал утопию рая, отождествленного с собственным творчеством, с погружением в его психоделическую стихию.

Излишне говорить, что для многих сверстников «Битлз» стали «учителями жизни», и очередная выходка Леннона, который поместил на обложке диска «Два девственника» фотографию свою и Йоко Оно нагими перед смятой постелью, только подтвердили их статус «гуру» в раю Битлзианы. Популярность «Битлз», особенно в середине 60-х, была ошеломительной. В Британии все их концерты заканчивались массовой истерией. Возвращение ансамбля с гастролей на несколько часов нарушало работу лондонского аэропорта. Домогавшиеся своих любимцев подростки находились в состоянии эмоционального и сексуального помешательства. Однажды исполнителям удалось скрыться от толпы, лишь переодевшись в мундиры полицейских. Рационального объяснения поведения толпы не было и нет. Но можно понять, что давно уже настроенные богоотступнической жизнью ХХ века люди лишь ожидали взмаха палочки, чтобы слететь с крючка. Они услышали рок-музу «Битлз» и отозвались на нее взрывом беснования.

Леннон хорошо понимал, что влияние группы далеко выходит за пределы развлекательного бизнеса. На пике популярности, во время американских гастролей он с убежденностью пророка заявил: «Христианство обречено. Оно увянет и исчезнет. С этим даже не нужно спорить — настолько все очевидно. Я знаю, что прав, а все остальные скоро убедятся в моей правоте. Мы сейчас куда популярнее Иисуса».

Эта популярность не убывает. Поколение за поколением приходят в мир — в среду своих сверстников, на дискотеки и «фабрики звезд», учась «искусству погружения», приобщению к открытой «Битлз» в их гималайском паломничестве «единственной реальности» — Сияющей Пустоте. Однако, как во всяком плохом есть доля хорошего, так и в битломании с такой очевидностью проступили механизмы и признаки демонической культуры ХХ века, что на этом доступном материале можно понять, в каком мире мы живем.