Православное учение о Церкви

17—20 ноября в Москве в Свято-Даниловом монастыре прошла Международная богословская конференция «Православное учение о Церкви» — уже третья, организованная синодальной Богословской комиссией Московского Патриархата. Первая — «Православное богословие на пороге третьего тысячелетия» — состоялась в 2000 г., следующая была посвящена проблемам христианской антропологии. Конференцию открыл Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий, сердечно приветствовавший участников и благословивший их труды. Затем со вступительным словом к собравшимся обратился председатель Богословской комиссии митрополит Минский и Слуцкий Филарет. Тексты этих выступлений опубликованы в предыдущем номере «Церковного вестника». Всего на конференции было сделано более 30 докладов, среди 85-ти ее участников — иерархи, богословы, представители Поместных Православных Церквей и инославия из 18 стран мира. В нашей тематической вкладке мы предлагаем читателям познакомиться с докладами авторитетных зарубежных богословов, а также с общим обзором конференции. По просьбе редакции этот обзор подготовил ответственный редактор альманаха «Богословские труды» Евгений Полищук.

Представленные на конференции доклады были разнообразны по содержанию, поскольку экклезиологические аспекты имеют едва ли не все разделы богословия. Некоторые выступления отличались сугубо теоретическим характером, другие касались самых злободневных проблем церковной жизни.

Доклад архимандрита Ианнуария (Ивлиева) (Санкт-Петербург) был посвящен выяснению эсхатологического характера Церкви на основе анализа посланий св. ап. Павла (выбор темы докладчик пояснил сравнением, что Слово Божие — такой же критерий для экклезиологии, как конституция — для законодательства). Теоретическим можно назвать и доклад прот. Владимира Башкирова (Минск) «Церковь Христова и Царство Божие (опыт разграничения понятий)». Но такова природа экклезиологии как богословской дисциплины, что ее самые умозрительные, казалось бы, проблемы имеют и самое прямое отношение к церковной жизни. Так, выводы первого доклада важны для решения вопроса о том, должна ли Церковь участвовать в социальном строительстве. А выводы второго (что границы Церкви не совпадают с границами Царства Божия), имея важные сотериологические проекции, существенны и в деле организации диалога с инославием. Выводы вполне практического свойства, касающиеся вопроса о церковном единстве, можно было извлечь и из тех выступлений, в которых говорилось об устроении Церкви по образу Пресвятой Троицы (троическая или тринитарная экклезиология): проф. Константина Скутериса (Афины), доцента Хризостома Стамулиса (Фессалоники), а также митрополита Молдавского и Буковинского Даниила (Румынский Патриархат).

Три доклада имели одинаковое название: «Церковь и Евхаристия» (протопресвитер Борис Бобринской, Париж; архиепископ Тихвинский Константин, ректор СПбДА; и епископ Иоанн (Ядзики), декан богословского факультета Баламандского университета) и были посвящены евхаристическому измерению Церкви — т. н. евхаристической экклезиологии (термин прот. Николая Афанасьева). Однако в отношении построений о. Н.Афанасьева в ходе дискуссии прозвучали и критические замечания. Протоиерей Владислав Цыпин типологически сблизил основную экклезиологическую интуицию Афанасьева с протестантским стремлением рассматривать церковную жизнь, начиная с эпохи св. Константина Великого, как сплошной упадок и отход от первохристианства.

Дискуссию вызвал и доклад прот. Валентина Асмуса (МДА), выделившего на основе изучения истории Византии три типа экклезиологического сознания: епископский, императорский и монашеский, — в той или иной степени проявлявших себя в различных эпизодах церковной жизни. Выступавшие выражали сомнение в том, что у св. отцов имеются какие-либо упоминания о «императорской экклезиологии» (проф. К.Скутерис), на что докладчик приводил примеры высказываний об императорах свв. Григория Богослова и Григория Паламы. Утверждалось также, что, в согласии со св. канонами, истинен лишь один тип экклезиологии — «епископский» (о. Владислав Цыпин), на что о. Валентин Асмус указал, что канонами определяется далеко не все в жизни Церкви, многое они оставляют в тени (как избирать патриархов, какой Собор считать Вселенским и т.д.). Хорошей иллюстрацией к тезисам о. Валентина стал доклад проф. А.И. Сидорова (МДА), посвященный экклезиологии св. Максима Исповедника и ярко показавший «имперскую экклезиологию» в действии (столкновение православия прп. Максима с примирительными установками императорских чиновников в монофелитском споре).

В ряде докладов рассматривались вопросы о типах церковного служения, о первенстве епископов в свете соборности Церкви (диакон Николай Лосский — «Соборность/кафоличностъ и первенство в православной экклезиологии») и другие, относящиеся к внутренней структуре Церкви (архиепископ Вроцлавский и Щетинский Иеремия «Структура Церкви»). Говорилось о недопустимости противопоставления епископов и мирян, служения которых в отдельности не существуют. О. Николай Лосский возражал даже против использования самого слова «мирянин», как бы намекающего (в свете присущей Церкви неотмирности) на второсортность мирян, на то, что подлинные христиане лишь те, которые принадлежат к клиру, — не случайно некоторые богословы предпочитают употреблять слово «лаик» вместо «мирянин». Говорилось также, что святыми канонами отвергается пирамидальная структура Церкви (как отвергается и анархический хаос в делах церковного управления). Обсуждение этих тем естественно подводило к вопросам каноническим: как сейчас относиться к святым канонам, написанным в совсем другую эпоху, надо ли их как-то уточнять и переписывать, или их следует применять в неком смягченном виде? Выступавшие отмечали, что важна не буква закона, а его дух, важна положенная в основу того или иного правила экклезиологическая идея, и что каноны имеют непреходящую ценность как образцы решения конкретных проблем церковной жизни.

Теме соборности Церкви был посвящен и доклад прот. Владислава Цыпина (МДА), указавшего, что слово «соборность» ныне часто используют в расширительном смысле, производя от слова «Собор» (в греческом языке — два совершенно разных слова). Делается же это для того, чтобы и сам «артикул веры» — соборность Церкви — вывести из эмпирического факта проведения Соборов, притом таких, на которых были бы представлены корпоративные интересы различных церковных групп (например, белого духовенства и мирян — именно этого требует в своей недавно вышедшей книге «Догмат о Церкви в канонах и практике» прот. Павел Адельгейм).

Не могли не затронуть на таком форуме и вопрос о первенстве Вселенского Патриархата среди других Православных Церквей, хотя непосредственно этой теме был посвящен лишь доклад иеромонаха Иова (Геча) из Свято-Сергиевского института в Париже. Ссылаясь на мнение знаменитого русского историка А.В. Карташева, докладчик утверждал, что особый авторитет константинопольских патриархов в Православной Церкви основывался на апелляционном праве, являвшемся их исключительной привилегией и закрепленном 9 и 17 правилами Халкидонского Собора. В последовавшей дискуссии интерпретация этих правил Карташевым была подвергнута критике, восходящей к имени другого выдающегося русского ученого — богослова-канониста С.В. Троицкого, по мнению которого эти правила подчинили Константинополю лишь три его диоцеза, но отнюдь не весь Православный Восток; что же касается решений патриархов, то они по византийским законам вообще не подлежали апелляции. Тем не менее, признавая «первенство чести» за константинопольским патриархом, некоторые выступавшие отмечали, что не существует никакого механизма, который бы выражал это первенство (например, в виде постоянного совещательного органа, созданного при Вселенском Патриархе, — разумеется, не для выработки каких-либо решений, а, например, для обмена опытом).

Вопросы к Константинопольскому Патриархату возникали и при обсуждении доклада прот. Николая Озолина (Париж) «Поместная Церковь и диаспора». О. Николай подчеркнул, что слова «диаспора» нет в канонах, да и вообще это понятие скорее ветхозаветное: ведь христиане повсюду как бы находятся в диаспоре, не имея «зде пребывающаго града» (Евр. 13, 14). Диаспора, в определенной мере являющаяся предвестием глобализации, предполагает существование национальных Церквей. Но если внутри государства национализм объединяет людей, то вне его, в диаспоре, разделяет их. Попытку уврачевания таких разделений путем распространения власти Константинопольского Патриархата на все диаспоры докладчик охарактеризовал как идею ошибочную и горячо поддержал предложение, высказанное Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Алексием в Послании к представителям русской церковной диаспоры в Западной Европе (см. ЦВ, № 7, 2003 г.), о восстановлении ее церковного единства путем создания самоуправляемого митрополичьего округа, включающего епархии, приходы и общины русского происхождения и русской традиции.

О том же говорил прот. Леонид Кишковский (Православная Церковь в Америке) применительно к ситуации в США, где параллельные православные юрисдикции, являясь экклезиологической бессмыслицей, представляют даже большую угрозу для Церкви, чем расколы и ереси. Проф. Г.Ларенцакис (Австрия) утверждал в ответ, что в законном стремлении к единству не следует заострять внимание на национализме, к тому же эллинизм — не национализм, а культура, форма бытия христианства в первые века его существования. На это о. Н.Озолин отвечал, что эллинизм не есть modus vivendi христианства, и что, помимо греческой, есть и другие культуры, также имеющие евангельские задания.

Вообще, характеризуя отношения между автокефальными Православными Церквами, участники конференции не раз констатировали, что они далеки от идеала и порой скорее наводят на мысль об ООН, чем о Соборе. Однако о. Н.Лосский посоветовал унывающим перечитать последнюю главу книги «О Святом Духе» свт. Василия Великого, которому казалось, что нестроения в Церкви его времени столь велики, что она не переживет IV века.

Ярким было выступление архиепископа Львовского и Галицкого Августина «Православие и униатство: сосуществование или противостояние?», в котором прозвучала живая боль за положение Церкви на Западной Украине.

На конференции были заслушаны и несколько докладов богословов-протестантов. Как всегда четкие и ясные, они, однако, вряд ли могли вызвать сочувствие в православной среде из-за свойственного им рационально-номиналистического подхода к той таинственной реальности, которой является Церковь.

Впрочем, и по этим докладам возникали полезные обсуждения, когда речь заходила о социальной активности Церкви: должна ли она стремиться влиять на общество, участвовать в политике и т.д. Исторический пессимизм был ранее историческим грехом нашей Церкви, отметил в своем выступлении священник Владимир Шмалий, секретарь синодальной Богословской комиссии; однако 70 лет коммунистического «активизма» показали, к чему может привести исторический оптимизм. О той же проблеме говорил и пастор Уоллес Олстон (США), признавший, что активистская традиция, свойственная протестантской Церкви, иссыхает, когда отрывается от своих христианских корней (что выражается в секуляризации всей западной культуры), так что «мы очень нуждаемся в вашей православной традиции».

Оживленное обсуждение вызвал доклад проф. Поля Валиера (США) «Пределы Предания», в котором была сделана попытка противопоставить «неопатристическое» направление в современном православном богословии, определяющееся наследием прот. Георгия Флоровского, В.Н. Лосского, протопресвитера Иоанна Мейендорфа и некоторых других, более ранней «русской школе», связанной для докладчика с именами Феодора Бухарева, Вл. Соловьева, отцов Сергия Булгакова и Павла Флоренского и др. По мнению П.Валиера, преобладание во второй половине XX века первого направления (с его упором на Предание) в ущерб второму (с его творческой открытостью вызовам времени) привело к известной односторонности и обеднению православного богословия в целом.

Проблемам церковно-государственных отношений были посвящены два доклада. О положении Церкви в современной Болгарии рассказал д-р Иван Желев Димитров, а проф. О.Ю. Васильева сделала обзор истории взаимоотношений Церкви и власти в СССР и в нынешней России. В дискуссии по ее докладу отмечалось, что в XX веке Русская Церковь многое потеряла, но многое и приобрела, ибо византийский опыт церковно-государственных отношений явно устарел, а уникальный опыт жизни Церкви в условиях двух тоталитарных богоборческих режимов (коммунизма и фашизма), по словам прот. Георгия Митрофанова (СПбДА), еще может оказаться востребованным в грядущую — и языческую по своему типу — эпоху глобализма.

Два доклада, сделанные в заключительный день работы конференции (проф. С.Л. Фирсов и ответственный редактор газеты «Церковный вестник» С.В. Чапнин), были посвящены вопросам искажения церковного сознания у представителей некоторых современных религиозных групп, относящих себя к православным. При этом в первом докладе упор делался на воззрениях, связанных с тоской по утраченной Россией державности и выражающихся в идеализации и даже мифологизации истории (канонизация Ивана Грозного, Распутина, почитание в качестве православных «подвижников» Сталина и даже Чапаева). Во втором докладе был дан обзор различных религиозных объединений, которые хотя и содержат в своем официальном названии выражение «православная церковь», но не желают иметь евхаристического общения с РПЦ (в религиоведческой литературе и светских СМИ их иногда обозначают термином «альтернативное православие»). С.Чапнин насчитал 16 таких объединений, отметив, что это далеко не полный список. В его докладе были рассмотрены и некоторые внутрицерковные мировоззренческие тенденции, хотя и не приводящие их представителей к отделению от Церкви, но опасные для церковного здоровья. Эти тенденции активно распространяются периодическими изданиями «Русский вестник», «Русь Православная», интернет-сайтами «Благословение», «Стояние за истину» и некоторыми другими. Их элементами являются младостарчество, проповедь ложных чудес, отношение к страстотерпцу императору Николаю II как к Искупителю, принесшему жертву за весь русский народ. Главное же, что свойственно носителям всех этих воззрений, — постоянная критика епископата Русской Православной Церкви, для чего используются любые поводы (ИНН, перепись населения и др.). По мнению докладчика, к причинам подобных нездоровых настроений можно отнести отсутствие в приходах полнокровной церковной жизни; сочувственное отношение к ним некоторых монастырей и иерархов; наконец, их политическую востребованность в определенных кругах. В дискуссии по этому докладу отмечалось, что противостоянию этим тенденциям не учат в наших духовных школах.

Специальная сессия была посвящена обсуждению документа: «Основные принципы отношения Русской Православной Церкви к инославию».

Высказывались также различные суждения и в порядке, так сказать, «практической экклезиологии»: например, о важности иметь столовые при храмах, чтобы прихожане могли совместно разделять трапезу после литургии; о том, что епархии не должны состоять более чем из 100 приходов, чтобы архиерей мог лично руководить своими священниками — в противном случае его функции выполняют благочинные, как бы восхищая (незаконно) прерогативы хорепископов (митрополит Молдавский и Буковинский Даниил, архиепископ Вроцлавский и Щетинский Иеремия.

В целом конференция реализовала пожелание митрополита Филарета, призвавшего воздержаться от «ритуальных речей», но «откровенно и честно обозначить наиболее острые, насущные проблемы жизни Церкви с точки зрения их богословского осмысления».