Великий пост и потребительское общество (часть I)

Для христианского общества, как на Востоке, так и на Западе, период Великого поста — семь недель перед Пасхой — традиционно считается высшей точкой церковного года. Это kairos — время решений и новых возможностей, специально отделенный отрезок времени. Но специально отделенный для чего? Как мы должны в современном потребительском обществе понимать цель Великого поста, или Великой четыредесятницы, как мы называем этот пост в православии? И какое отношение имеет Великий пост к экологическому кризису, с которым мы сегодня сталкиваемся?

Воздушные змеи

Раньше в Греции первый день Великого поста всегда отмечали как самый ранний уличный праздник в году. Семьи выезжали на природу, лазали по горам, пускали воздушных змеев. Здесь мы имеем образ начала Великого поста, который можно сравнить с западными обрядами Пепельной среды.

Безусловно, эти дни — очень разные по смыслу. Посыпание головы пеплом, его следы на лбу и все, что это действие символизирует — память смертную и раскаяние, — бесспорно, является одним из основных значений Великого поста. Но не на этом заостряет внимание Православная Церковь с наступлением поста. Напротив, нас учат ассоциировать Великий пост со свежим воздухом, с ветром, гуляющим по холмам, с приходом весны. Великий пост — это время воздушных змеев, время приключений, поисков, новых надежд и начинаний.

В этой связи, очевидно, не случайно, что период Великого поста наступает не осенью, когда опадают листья и дни становятся короче, и не посреди зимы, когда деревья стоят голые и вода в прудах замерзла, а весной, когда трескается лед и повсюду новая жизнь. На самом деле изначальным смыслом английского слова «lent» было именно весеннее время, как мы можем увидеть из слов средневекового английского стихотворения:

Весна пришла с любовью к миру,

с цветением и пением птиц.

Может показаться странным думать о Великом посте как о времени любви, но вполне возможно, это одно из его значений. Связь между Великим постом и весенним временем также очевидна и в православных богослужебных текстах:

Наступило весеннее время поста,

Начал распускаться цветок покаяния.

Покаяние — metanoia, «изменение ума» — это не только пепел, но распускающийся цветок.

Именно в таком контексте должно рассматривать Великий пост: он связан с воздушными змеями и началом весны. Он также связан со свободой. Поразительно, что один из великих праздников церковного года, Благовещение, приходится почти на середину Великого поста. Именно в этот праздник мы празднуем свободу выбора, которой воспользовалась Пресвятая Дева Мария. Когда архангел Гавриил возвестил Марии о Божественном намерении, он стал ждать ее ответа: «Се раба Господня; да будет мне по слову твоему» (Лк. 1, 38). Ответ Марии не был заранее предрешен, она могла отказаться. Пресвятая Троица уважает нашу человеческую свободу. Как говорится в послании к Диогнету, восходящему ко второму веку, «Бог убеждает, он не принуждает, ибо Богу не свойственно принуждение».

Именно так и было с Пресвятой Девой: Бог не стал человеком, не получив сперва добровольного согласия у той, которая должна была стать Его матерью. Ее добровольное согласие было необходимым условием. «Мы соработники (synergoi) у Бога», — говорит св. апостол Павел (1 Кор. 3, 9), и это в самую первую очередь относится к Деве Марии. Во время Благовещения она была synergos, соработницей Бога — не просто послушным орудием, но активной участницей тайны.

Здесь, таким образом, лежит другой ключ к пониманию Великого поста. Будучи одновременно периодом поисков, духовной весной, он также связан с нашим умением пользоваться свободой выбора. Великий пост — это время, когда мы учимся быть свободными. Ибо свободе, так же как и непосредственности, нужно учиться. Если вы меня спросите: «Ты умеешь играть на скрипке?», и я отвечу: «Не знаю, я никогда не пробовал», то, вероятно, вы почувствуете, что мой ответ немного странен. Я не могу свободно исполнять на скрипке сонаты Баха, если только до этого я не научился игре на скрипке посредством длительных и напряженных занятий.

На нравственном уровне то же самое необходимо для научения свободе. Как человек, созданный по образу Божию, я не буду полностью свободен, пока не научусь пользоваться своей свободой, и этот процесс обучения предполагает послушание, дисциплину и самоотречение. Свобода — это не только дар, это задача. Это то, что в русской духовной традиции называется подвигом. Как верно замечает Николай Бердяев: «Свобода не легка, как думают ее враги, клевещущие на нее, свобода трудна, она есть тяжелое бремя». Но это также привилегия и радость.

Великий пост не ограничивается лишь едой и питьем. Давайте попытаемся расширить наше понимание Великого поста, принимая во внимание, во-первых, повеление из Ветхого Завета, во-вторых, то, как зарождался Великий пост в древней Церкви, и, в-третьих, особую и насущную важность поста в современном мире. Тогда мы увидим, что Великий пост связан, во-первых, с приношением мира Богу в благодарении, во-вторых, с принятием Крещения и миссионерским свидетельством Церкви; и, в-третьих, с нашим отношением к людям и вещественному миру. Если бы мы захотели тремя словами суммировать значение Великого поста, то этими словами могли бы быть: жертва, обучение и общение.

Жертва

В Ветхом Завете Израильский народ должен был приносить Богу десятину, десятую часть того, что производила земля: «Отделяй десятину от всего произведения семян твоих, которое приходит с поля (твоего) каждогодно» (Втор. 14, 22). Эта часть приносится как знак целого: принося Богу первые плоды от того, что Он дал им, Израильтяне призывали Его благословение на весь урожай. Таким способом они свидетельствовали, что земля принадлежит Богу, в то время как они — хранители Его даров; и посему отделяя десятину, мы приносим Ему с благодарностью то, что является Его собственным. И это приношение ощущалось Израильтянами не как потеря, но как обогащение. Праздник урожая был временем радости и веселия: «И веселись пред Господом, Богом твоим, ты и сын твой и дочь твоя, и раб твой и раба твоя, и левит, который в жилищах твоих, и пришелец и сирота и вдова, которые среди тебя...» (Втор. 16, 11).

Эту идею отделения десятины ранние христиане относили и к Великому посту. Время Великого поста рассматривалось как десятина от года, десятая часть, специально посвященная Богу. Соблюдая Великий пост, мы свидетельствуем, что вся наша жизнь и все составляющие ее моменты времени являются Божиим нам даром, и, отдавая часть, мы призываем Его благословение на целое. Так Великий пост означает освящение времени. Аскетизм Великого поста свидетельствует, что мы распоряжаемся временем не просто для того, чтобы тратить его эгоистично по нашему усмотрению, но что оно принадлежит Богу; мы лишь хранители времени, но не управители. Таким образом, Великий пост — это способ приношения Богу того, что является Его собственным, и потому мы можем применить к Великому посту слова из Божественной литургии, которые предшествуют призыванию (epiclesis) Святого Духа на дары — хлеб и вино: «Твоя от Твоих Тебе приносяще о всех и за вся».

Более того, так же как и Израильтяне относились к приношению десятины как ко времени радости, как к обогащению, а не к лишению, так можем поступать и мы. Великий пост — это время радости, как мы ясно свидетельствуем в песнопениях Чистого понедельника, первого дня поста:

Светло усрящише поста вход и да не сетуем...

День один убо рече, житие всяко земных,

труждающимся от любве четыредесять суть дней поста,

яже совершим светло.

Эта параллель из Ветхого Завета показывает, что Великий пост является, таким образом, временем приношения и жертвы. Мы приносим в жертву Богу десятую часть года, и вместе с этой десятиной мы приносим самих себя, всю нашу жизнь, все наши дни и часы. Это приношение себя и своего времени должно дорого стоить, если хотеть чтобы оно имело смысл: «И не вознесу Господу, Богу моему, жертвы, взятой даром» (2 Цар. 24, 24). Подлинное соблюдение поста понуждает нас к усилию, временами  трудному, предполагающему некую степень самоотречения, которое идет далеко вразрез с нашими привычными желаниями. Все же это не значит, что Великий пост является главным образом периодом мрака и умервщления плоти. Наш христианский праздник десятин, как и приношение первых плодов урожая у Иудеев, есть время радости.

Таким образом, жертва — это в первую очередь не самолишение, а приношение. Главный акцент делается не на том, в чем мы себе отказываем, а на том, что мы приносим Богу и нашим ближним. И результатом нашего дара Богу, дара, который Бог принимает, является преобразование отношений между нами и Богом. Именно это и есть цель любого жертвоприношения: восстановление общения. Это значение Великого поста как времени для восстановления отношений нужно всегда иметь в виду, и мы еще скажем об этом позже.

Каким образом можем мы отнести к самим себе такое понимание Великого поста, как приношения десятины? Во-первых, мы можем отнести его к деньгам. Некоторые западные христиане приносят Богу десятину своих доходов в течение всего года. Я сомневаюсь, что многие православные христиане делают это регулярно; но, по крайней мере, во время Великого поста мы могли бы попытаться отделить десятую часть для Бога. Хотя это лишь только начало, ибо Бог побуждает нас приносить не просто то, чем мы обладаем, но то, чем мы являемся. Мы должны отдавать и наше время, и наши деньги.

Еще с большим усердием, чем в остальное время года, мы должны отделять время Богу — для молитвы, нашим ближним, служа и совершая diakonia — посещая больных, прикованных к дому и одиноких, разбираясь с накопившимися письмами и отвечая всем тем, на кого мы так долго

не обращали внимания. Неужели мы не можем принести Богу хотя бы десятую часть наших утренних часов — скажем, двенадцать часов каждой недели Великого поста?

Обучение

Переходя от времен Ветхого Завета к древней Церкви, мы можем спросить: как появился Великий пост? Каковы были его изначальная цель и значение? Великий пост, как мы его знаем, тесно связан с Таинством крещения. Крещенское погружение, как учит св. ап. Павел, означает, что мы «сообразни», или соединяемся со Христом в Его смерти и погребении, и посему соединяемся с Ним в Его Воскресении (Рим. 6, 3—5). Поэтому в Церкви в первые века главным моментом в году, когда совершалось крещение, была Пасхальная ночь, во время которой Церковь праздновала погребение и Воскресение Спасителя. Крещение не было узко семейным событием, как часто в наши дни, но было общим празднованием, в котором участвовала вся община.

В современной православной практике вечерняя часть древнего Пасхального богослужения перешла на утро Великой субботы, и вместо нее в Пасхальную ночь теперь совершается иная вечерняя служба. Утренняя служба в Великую субботу — Вечерня и следующая за ней Литургия св. Василия Великого — все еще носит видимый крещенский характер. Читаются пятнадцать ветхозаветных паримий, и по крайней мере четыре из них символично указывают на крещение (паримии 4, 6, 14 и 15).

В древней Церкви во время этих паримий на Пасхальной заутрене епископ и священнослужители шли в баптистерий с оглашенными и их восприемниками, где оглашенных погружали в купель и миропомазывали. Затем, по окончании паримий новокрещенные, одетые в белые одежды и с зажженными свечами в руках, возвращались с процессией в храм вместе со своими восприемниками и священнослужителями, и все присутствующие начинали петь: «Елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся. Аллилуиа!» (см. Гал. 3, 27).

Этот же прокимен поется сейчас в Великую субботу на месте Трисвятого. Следующие за ним Послание и Евангелие, которые читаются сейчас, явно указывают на крещение. Послание  (Рим. 6, 3—11) говорит о крещении как о смерти и воскресении во Христе, в то время как Евангелие (Мф. 28, 19) оканчивается повелением Господа проповедовать, идти и обращать все народы, крестя их во имя Отца, Сына и Св. Духа (Мф. 28, 19).

Итак, Великий пост в Восточной и Западной христианской традиции непосредственно связан с периодом последнего приготовления, который приводил к этому великому празднеству крещения в Пасхальную ночь. В четвертом веке во многих местах оглашенные (те, которые получали наставления к крещению) проходили время интенсивной подготовки, со строгим постом, бдениями и молением, с заклинательными молитвами и ежедневными проповедями в течение сорока дней перед своим введением на Пасху.

В большинстве случаев наставления перед крещением должны были начинаться за месяцы или даже годы до того. Во время заключительных недель все повторялось, и заново расставлялись акценты.

В Иерусалиме в IV веке в течение всех сорока дней оглашенные должны были ежедневно приходить в церковь часа на три. Многие ли из нынешних людей, готовящихся к крещению, согласились бы придерживаться такой строгой дисциплины?

В первые века в древней Церкви внутри всей христианской общины присутствовало живое сознание взаимной солидарности в такой мере, какую большинство из нас не может себе вообразить. Верующие ощущали не теоретически, а с острой непосредственностью, что они вместе были членами единого Тела, и что радости и страдания каждого были радостями и страданиями всех (см. 1 Кор.12, 26). И те, кто уже были крещены, ощущали себя непосредственно погруженными в то, чем занимались оглашенные. Они тоже хотели принять участие в подготовке оглашенных, чтобы с наступлением Пасхальной ночи они могли бы обновить свои крещальные обеты в единстве с новопросвещенными.

Таким образом, вся община стала все более и более участвовать в сорокадневном посте, бдениях, молитве и наставлениях, которые проходили оглашенные. Эти сорок предпасхальных дней каждый год становились решающим событием в личном опыте каждого христианина, общим событием, временем духовного обучения для всей общины в целом.

В итоге получилось, что первоначально однонедельный пост перед Пасхой, соблюдаемый многими христианами во втором и третьем веках, развился в четвертом и последующих веках в сорокадневный Великий пост, как мы его сегодня знаем. Итак, Великий пост имеет глубоко крещенскую направленность, которую мы часто не замечаем и к которой мы должны возвратиться. Великий пост — это наша сегодняшняя возможность вновь задуматься над центральным положением крещения в нашей христианской жизни, это зов каждому из нас обновить наши крещальные обеты. Во время Великой четыредесятницы мы обязаны напоминать себе об истине, заявленной Владимиром Лосским: «Крещенская благодать — присутствие в нас Святого Духа, от нас неотъемлемое и для каждого из нас личное — есть основа всякой христианской жизни».

Таков смысл Великого поста. По словам св. Марка Монаха, который писал около пятого века: «Как бы человек не преуспел в вере, каких бы великих благ он не достиг... он никогда не обретает, и не сможет обрести, чего-то большего, чем то, что он уже таинственным образом получил через крещение... Христос, будучи совершенным и абсолютным Богом, даровал крещаемому совершенную и абсолютную благодать Духа. Мы же со своей стороны никоим образом не можем ничего прибавить к этой благодати, но она проявляется и свидетельствует о себе все более и более по мере нашего усердия в исполнении заповедей... Все, что бы мы не приносили Ему после нашего обновления, было сокрыто в нас и изначально от Него произошло».

Вспоминая происхождение Великого поста в древней Церкви, мы постепенно приходим к осознанию того, что Великий пост не просто праздник десятин, когда мы приносим наше время Богу, но это так же новое погружение в водах крещения, когда мы вновь становимся верными Христу Крестителю. Это призыв вновь подтвердить, не только словами, но и делами, нашу укорененность в крещении как в основе всей христианской жизни, это период самопознания, во время которого мы начинаем остро ощущать живое присутствие Христа и Святого Духа, живущее в наших сердцах «тайно» и «мистически» с момента крещения.

Великий пост — это время, когда мы должны задать себе вопрос Св. ап. Павла: «Разве не знаете, что вы храм Божий, и Дух Божий живет в вас?» (1 Кор. 3, 16). Великий пост — это время, когда каждый из нас должен стать тем, что мы есть, носителями Божественной благодати крещения.

В то же время Великий пост — это нечто большее. Помимо обновления своих собственных крещальных обетов, нужно спросить себя: «Что я лично делаю, чтобы привести других к вере и крещению во Христе?» Сегодня в большинстве наших церквей нет организованных институтов оглашения. Почему это так? Почему в наших православных общинах так мало оглашенных? Где они? Находим ли мы живой миссионерский энтузиазм в современной Православной Церкви? (Когда я говорю о миссионерской деятельности, я, конечно, имею в виду не прозелитизм среди других христиан, но обращение неверующих.)

Более того, являемся ли мы священнослужителями или мирянами, каждый из нас обязан считать проповедование Евангелия своей прямой обязанностью. Что я лично делаю для проповеди Евангелия «всем народам»?

На литургии Преждеосвященных Даров, совершаемой в будние дни Великого поста — богослужения, наполненного крещальными темами, во время чтения паримий выходит священник с зажженной свечой в руке и говорит: «Свет Христов просвещает всех». Каждый из нас должен спросить себя: «Что я сделал со времени прошлой Пасхи, чтобы сообщить этот свет другим?»

Итак, Великий пост связан с крещением и проповедью. Он означает обновление нашего крещения, оживление возрожденной преданности к проповеди. Это значит сказать и: «Кто я?», и  «Вот я». Вспоминая наше призвание как крещенных христиан, мы спрашиваем себя «Кто я?». И отвечая на Христово повеление проповедовать, мы вместе с пророком Исаией заявляем «Вот я»  (Ис. 6, 8).

перевод Алевтина Волгина