«Наши» нищие

В Твери — трагедия. Бомж убил прихожанку храма, которая встретила его после службы на паперти и пригласила к себе домой просто для того, чтобы накормить. Доброта и радушие обернулись страшной бедой. И для нас это повод вновь обратиться к непростой проблеме — что значит помогать ближнему?

Она помолилась. Исповедалась и причастилась. Выходя из нашего храма, подала нищему монетку. Посмотрела на его скорбный вид и сказала: «Приходи ко мне на обед». Наверное, вспоминала слова Спасителя: «Я был голоден, а вы не накормили Меня»... Он пришел по указанному адресу. Она налила ему тарелку супа. Он съел и, достав нож, нанес ей два удара, от которых она умерла. Он взял велосипед, который она и ее муж купили их сыну. Ее звали Надя.

Убийца задержан и признал свою вину. Велосипед он продал за 800 рублей...

Нищий убивает кормящую его христианку. Абсурдность этой ситуации поражает в самое сердце.

Кто эти нищие? И может, не случайна была эта трагедия, ведь около года назад уже вызвали к нашему храму милицейский наряд, так как среди попрошаек возникла драка, перешедшая в поножовщину. 

«Наши» нищие... Те ли это убогие несчастные люди, вызывавшие умиление у наших предков, смиренно молившие Христа за своих благодетелей? Может быть, теперь нужно проверять у них паспорта? Или принимать экзамены на знание церковных молитв? Около крупных монастырей можно встретить братию и сестер «шаталовой пустыни», монашествующих, настоящих, и ряженых. Те молитвы знают, и со старцами знакомы, и про ИНН с антихристом поведают последние новости. А около обыкновенных приходских храмов собираются нищие-атеисты. Порой спросишь у них: «Какие молитвы знаешь?», но вместо «Отче наш» звучит: «Дайте, батюшка, денег на хлебушек». Были попытки использовать нашу нищую братию на простейших работах. Например, дорожку у храма подмести. Но при слове «работа» в глазах у еще совсем не старых парней (а возраст сидельцев не превышает сорока лет) возникает выражение вселенской тоски, и работу они делают так скверно, чтобы в следующий раз их уже об этом не просили. Необходимо заметить, что общество само создает благоприятные условия для тунеядской психологии. Социологи утверждают, что само понятие труда постепенно исчезает из их науки, заменяясь понятием «зарабатывания денег». 

Из всего сказанного видно, что у храма сидят обыкновенные бомжи, то есть тунеядцы, выпавшие из социума и не желающие в него возвращаться. Таких было много и при советской власти, много их и теперь.

Среди моих послушаний есть окормление городского социального приюта для детей и подростков. Летом и осенью в приюте малолюдно. К зиме поближе к теплу потянутся малыши от 4 до 15 лет. В   приюте их оденут, откормят, прогонят вшей, излечат от хронических заболеваний. Многие из них станут нормальными детьми. Но есть особая порода детей. Никакие социальные блага, ни сытость, ни уют не заменят им бродяжьей жизни. Подвал и пакет с клеем на голову оказываются для них идеальным образом жизни. Не человеческое, но скорее крысиное бытие выбирают они. Из таких и вырастают натуральные бомжи — бомжи «по природе». Бомжи создают свои сообщества, их можно изучать как особый биологический вид, имеющий места гнездовий, лежки, стоянки, миграции. В годы советской власти зимой бомжи мигрировали на юг — в Среднюю Азию, в Крым, в Закавказье, а летом возвращались в центр страны. С прекращением гонений на Церковь возникла для них новая «экологическая ниша» — сидеть около храма.

В ХХ веке вопрос о принадлежности нищих Церкви или миру уже ставился. Тогда представители советской власти поставили в упрек одному из крупнейших православных монастырей то, что возле его ограды собираются нищие, и настоятель архимандрит Алипий (Воронов) ответил, что территория за воротами монастыря принадлежит государству. В  то время это могло выручить, а что сейчас? Ведь после случившегося в нашем храме начали раздаваться призывы изгнать нищих вон. Но мы — христиане, а христианам не пристало прогонять нуждающихся. Примеры святых, заслуживших себе прозвище «милостивый» (вспомним святителей Филарета, память 14 декабря, и Иоанна, память 25 ноября), говорят именно об этом. В любые времена милосердие или добродетель сами по себе не являлись гарантией дальнейшей безопасности благодетеля. Митрополит Вениамин (Федченков) рассказывал историю о помещике, который по-евангельски раздал имущество и пошел с походной сумой от храма к храму по Святой Руси. Этот святочный сюжет обернулся трагедией. Странствующий помещик был разорван сворой собак такого же помещика, каким недавно был он сам. О чем это говорит? О том, что добродетель — не индульгенция, не страховой полис, а просто благое дело, творимое во славу Божию. И что еще немаловажно, христианское милосердие имеет безусловный характер. «Просящему — дай!» (Мф. 5, 42) — учит Господь. Христос не говорит, что сперва надо спросить паспорт или прописк. Пусть этим занимается общество, «царство мира сего». А нам надо просто давать, не думая, что за это будет — благодарность или проклятие.

Остается только помнить, что все бомжи — пьют. Поэтому следует избегать денежных сумм в качестве подаяния. Просишь на хлеб — вот тебе хлеб. Нужна теплая шапка, мы у прихожан и шапку найдем... Это сбережет и нас, и нищих от дополнительных искушений.

В Церкви отсутствуют органы дознания. Нищим мы верим на слово. А как иначе? Ведь мы, священники, и исповедникам своим верим на слово. Ведь если мы не будем верить людям, то кто еще им поверит? Церковь — Царство Божие на земле. Она же — последний рубеж добра, любви и доверия. Ибо диавол — отец всякой лжи (Ин. 8, 44), а во Христе лжи нет никакой, и потому враг этот рубеж не пройдет (см. Мф. 16, 18).