Новый Миф о «четырех опасностях»

В конце июля группа известных ученых, академиков РАН (Е.Александров, Ж.Алферов, Г.Абелев, Л.Барков, А.Воробьев, В.Гинзбург, С.Инге-Вечтомов, Э.Кругляков, М.Cадовский, А.Черепащук), выступила с открытым письмом к Президенту России Владимиру Путину. Поводом для письма стала резолюция IX  Всемирного русского народного собора «О развитии отечественной системы религиозного образования и науки», однако его реальным содержанием стало беспокойство из-за «активного проникновения церкви во все сферы общественной жизни». Письмо вызвало широкую общественную дискуссию, в которой на стороне академиков выступили только некоторые либеральные политики и правозащитные организации. С  чем это связано? 

В открытом письме к Президенту академики сформулировали ряд «опасностей», которые, по их мнению, стоят сегодня на пути дальнейшего развития российского государства. Скорее всего, они сделали это вполне искренне. Возможно, написание этого письма академики считают своим гражданским долгом. Думаю, если бы это было не так, они бы не решились поставить под удар свою репутацию.

Итак, десять академиков считают, что стране угрожают четыре большие «опасности», и все они исходят от Русской Православной Церкви. Во-первых, это клерикализация «в целом». Во-вторых, попытки ввести специальность «теология» в перечень научных специальностей Высшей аттестационной комиссии. В-третьих, стремление ввести в школы предмет «Основы православной культуры». В-четвертых, поддержка тех, кто отказывается изучать теорию эволюции как единственную и безальтернативную теорию происхождения мира.

Как перечислишь эти проблемы, сразу неловко становится за наших академиков. Действительно ли эти проблемы так угрожающе нависли над страной? Где здесь правда? Где вымысел? Где просто непонимание того, что те или иные понятия означают? И, наконец, зачем сразу писать Президенту?

Читая письмо первый раз, хочется улыбнуться и спросить: может быть, это никакие не опасности, а всего лишь фантомные боли тех, кто привык себя уютно чувствовать в мире, где есть лишь одно мировоззрение, одна «правильная» идеология, а все остальное запрещено, загнано в подполье?

Действительно, как бы развивались события, если бы академики не рубили с плеча, а предложили развернуть по этим вопросам серьезную общественную дискуссию? Пригласили к участию и Церковь, и научное сообщество, и чиновников. Быть может, они бы убедились, что социальная база атеистов сегодня значительно слабее, чем социальная база Русской Православной Церкви? Быть может, они бы убедились, что далеко не все академики — и уж тем более, научное сообщество — разделяют их взгляды?

Не исключено, что они это прекрасно понимают и поэтому не заинтересованы в квалифицированном, уважительном диалоге.

Как в ХХI веке можно говорить о том, что «теология — совокупность религиозных догм», а «все достижения современной мировой науки базируются на материалистическом видении мира»? Кстати, не случайно письмо подписали только физики, астрономы, биологи и генетики. Все-таки для более широкого представления позиции научного сообщества не хватает подписей хотя бы двух-трех гуманитариев. Или это уже сформировавшаяся группа внутри Российской академии наук со своей идеологией и программой? Тогда не исключено, что письмо свидетельствует о мировоззренческом расколе в нашем научном сообществе.

Трудно представить, что Президент ответит на письмо академиков. Действительно, если Президенту России даны — да еще и публично — плохие советы, какой резон на них отвечать? Если бы Президент попробовал выполнить программу десяти академиков, случился бы серьезный конфуз.

Во-первых, оказалось бы, что никакой клерикализации нет и в помине. Церковь, как и записано в Конституции, отделена от государства. Государство не вмешивается в дела Церкви. Если это не очевидно, то следует изучать современное состояние церковно-государственных отношений. Такие специалисты сегодня состоят на государственной службе различных уровней и обладают необходимой информацией для того, чтобы развеять заблуждения академиков.

Во-вторых, окажется, что во многих странах мира теология является признанной научной дисциплиной. И — о ужас! — основы демократического устройства, равно как и успехи науки, в западных странах никак от этого не пострадали. Можно подробно разобрать и прочие аргументы.

Но меня удивляет другое. Как эти известные, талантливые люди, которые имеют реальный опыт творчества, знают ценность свободного эксперимента, могут отказывать в свободе и в праве на творчество другим? Допустим, они не знают, что молитва, разговор с Богом — это тоже творчество. Допустим, они не ощущают своей живой связи с Творцом того мира, который так успешно изучают. Но зачем же столь категорично отказывать в этом всем другим? Что это — тоска по тоталитаризму или кошмар, связанный с искаженным образом Церкви в их сознании?

Рискну предположить, что все-таки второе. И подозреваю, что этот искаженный образ Церкви самым непосредственным образом связан с «телевизионной картинкой» и стереотипами советского прошлого. Процент показа церковных сюжетов в последнее время значительно вырос, но качество комментариев остается сравнительно невысоким. Если нет личного опыта общения с церковными учеными, с духовенством, то обезличенная картина Церкви на телеэкране дезориентирует.

Кроме того, содержание и тон этого письма свидетельствуют о том, что в российском научном сообществе глубокий кризис. Не в последнюю очередь это кризис мировоззренческий.

Закрыться, защитить редеющее и слабеющее научное сообщество от внешних влияний — эта нехитрая тактика, скорее всего, и двигала уважаемыми академиками. Однако обвинять Церковь в тех проблемах, которые испытывает сегодня научное сообщество, не имеет смысла.

Церковь — естественный союзник науки в борьбе с оккультизмом, лженаукой и предрассудками. И в современной России есть все возможности для плодотворного диалога Церкви и науки, более этого этот диалог сегодня успешно развивается. И  в этом контексте письмо 10 из 1200 академиков хочется назвать всего лишь досадным недоразумением. 

Природа и вера суть две сестры родные, и никогда не могут прийти в распрю между собою. Создатель дал роду человеческому две книги: в одной показал свое величество, в  другой свою волю. Первая книга — видимый сей мир. В этой книге сложения видимого мира — физики, математики, астрономы и прочие изъяснители Божественных в натуру влиянных действий суть тоже, что в  книге Священного Писания пророки, апостолы и церковные учители. Не здраво рассудителен математик, ежели он хочет Божественную волю вымерять циркулем. Также не здраво рассудителен и учитель богословия, если он думает, что по  псалтыри можно научиться астрономии или химии.

Михаил Ломоносов