«За погибших в 33-м всех кубанцев и донцов!»

Не только судьбы людей, судьбы многих народов и сословий оказались искалечены в годы революции, гражданской войны и сталинских репрессий.  Наряду с физическим уничтожением дворянства и духовенства, большевики уделяли особое внимание истреблению казачества. И это во многом предопределило тот выбор, который сделали казаки в годы Великой Отечественной войны.

К 1914 г. в 12 казачьих областях проживали более 4,4 млн. казаков, составлявших 2,6% населения России. После Октябрьской революции 1917 г. казаки активно поддержали ее противников. Из 700 тысяч участников Белого движения в 1919 г. почти 50% составляли казаки. Более 150 тысяч бойцов на борьбу с большевиками дало Войско Донское, более 110 тысяч — Войско Кубанское.

Начало так называемому «расказачиванию» положил циркуляр Оргбюро ЦК РКП(б) от 29 января 1919 г., подразумевавший процентное уничтожение представителей казачьего сословия. Однако в 20-е годы бывшие казачьи области, особенно южные, оставались центрами скрытого сопротивления коммунистической власти.

Новый виток репрессий пришелся на период коллективизации и  принудительных хлебозаготовок. М.А. Шолохов, живший в станице Вешенской, беспристрастно описал, как при насильственном изъятии хлеба зимой 1932—33 гг. уполномоченные Вешенского райкома ВКП(б) ломали донцам пальцы, зажимая между ними карандаши, подвешивали за шею к потолку, инсценировали расстрел, семьями выгоняли на лютый мороз, сажали на раскаленную плиту и пытали огнем, зарывали по пояс в яму... 19 февраля 1930 г. командующий Северо-Кавказским военным округом И.П. Белов подписал особую инструкцию № 01042, в которой разрешил использовать артиллерию и авиацию против сел и станиц, сопротивлявшихся коллективизации и депортациям. Зимой 1932 г. председатель комиссии Политбюро ЦК ВКП(б) по усилению хлебозаготовок на Северном Кавказе Л.М. Каганович практиковал массовые депортации, изгоняя казаков целыми станицами. Так, например, по его приказу в северные районы СССР было выселено население трех станиц: Полтавской, Медведовской и Урупской, в которых подверглись депортации 45,6 тысяч человек из 47,5 тысяч проживавших.

Документы рисуют страшные картины массового голода 1933 года, ставшего прямым результатом политических мероприятий коммунистов.

 «В голодающих населенных пунктах имеют место случаи употребления в пищу различных суррогатов: мясо павших животных (в том числе сапных лошадей), убитых кошек, собак, крыс.

Ново-Александровский район. Станица Воздвиженская. Единоличница Щеглова, имея двух детей, питалась мясом собак. Обследованием квартиры найдены две собачьи головы, приготовленные для изготовления холодца.

Ейский район. Станица Должанская. На допросе Герасименко заявила, что на протяжении месяца она питалась различными отбросами, не имея даже овощей, и что употребление в пищу человеческого трупа было вызвано голодом.

Станица Ново-Щербиновская. Жена осужденного Сергиенко таскает с кладбища трупы детей и употребляет в пищу. Обыском квартиры и допросом детей Сергиенко установлено, что с кладбища взято несколько трупов для питания.

Кущевский район. Станица Ново-Пашковская. 26 февраля член сельсовета Архипенко увидела Реву Надежду, выходящую из погреба со следами крови на платье...Проверкой факта установлено, что Рева Надежда вырезала у трупа сына Михаила мясо с бедер обоих ног. На вопрос, зачем это сделала, Рева ответила: “Это не ваше дело, я резала мясо со своего ребенка, но его еще не ела”» (Из информации Секретно-политического отдела ОГПУ от 7 марта 1933 г. о голоде в районах Северо-Кавказского края).

Депортации, раскулачивание, расстрелы, голод и бои с повстанцами на Дону, Кубани и Тереке в 1929—33 годах не могли не отразиться на настроениях и части бойцов и командиров Красной армии. В связи с этим в феврале 1933 г. за антисоветскую агитацию были арестованы несколько красноармейцев. Арестованный 17 февраля красноармеец Н.И. Прокопов, уроженец станицы Петропавловской, сказал на допросе: «Житуха никуда. Люди в колхозах голодают и говорят: “Все равно нам придется с вами воевать”».

Это полностью подтвердилось после нападения Германии на Советский Союз. Война вызвала беспрецедентный для отечественной истории размах военно-политического сотрудничества граждан СССР с внешним врагом. В казачьих частях, сформированных на стороне противника, сражались до 80 тысяч человек, из них не менее 50 тысяч — потомственные казаки. Для людей, чьи судьбы четверть века безжалостно корежила советская власть, в основе этого решения лежал единственный мотив. Его четко выразил в одном из послевоенных писем бывший майор Красной армии Иван Кононов, чей отец, братья и другие родственники пали жертвами расказачивания: «Живя непосредственно в Советском Союзе, я видел все прелести террора, нищеты, издевательства над народами, находящимися под гнетом коммунизма. Я твердо решил стать на путь открытой борьбы против коммунизма с целью освобождения нашей родины от варваров, бандитов-коммунистов во главе с проклятым, кровавым горным шакалом Джугашвили-Сталиным». На какую еще реакцию могла рассчитывать власть, совершавшая такие чудовищные преступления, после которых «свои» казались хуже «чужих»?

22 августа 1941 г. в районе Смоленска командир 436-го полка 155-й стрелковой дивизии майор Кононов вместе с бойцами и командирами своего полка перешел на сторону противника. На допросе в штабе 4-й армии Вермахта он предложил создать казачью добровольческую часть. К 28 октября Кононов сформировал из военнопленных-казаков эскадрон, разросшийся к зиме 1943 г. в 600-й донской казачий дивизион (численностью более двух тысяч человек). Покровительствовал Кононову командующий войсками безопасности тыла группы армий «Центр» генерал фон Шенкендорф, известный в кругах антигитлеровской оппозиции офицеров Вермахта своей резкой критикой нацистской политики в отношении народов России. И Шенкендорф, и Кононов считали, что возникновение казачьих и добровольческих частей приведет к созданию большой антисталинской русской армии, что вынудит нацистов полностью отказаться от своих колонизаторских планов и изменит характер войны.

В феврале 1942 г. в Виннице есаул Ильин и сотник Назаренко приступили к созданию строевых частей из военнопленных-казаков. Летом 1942 г. эти формирования насчитывали 5826 человек. В Шепетовке из них были созданы семь казачьих полков, использовавшихся на охране коммуникаций и в борьбе с партизанами на Украине и в Белоруссии.

В ходе наступления немцев на Сталинград и Северный Кавказ были сформированы два казачьих полка (около полутора тысяч бойцов в каждом), участвовавших в боях на Кубани и Северном Кавказе.

Приход немцев на Дон, Кубань и Терек летом 1942 г. вызвал всплеск стихийного возрождения казачества. Один из бывших белых офицеров, прибывший на Восточный фронт из Франции, в конце 1942 г. писал в Париж: «Много мужского населения угнано в Красную армию, но оно постепенно возвращается и горит ненавистью к большевикам. Говорить о былой зажиточности казаков не приходится... Бедность, нищета всюду поразительные. Все, что было более активным или могло им стать, было сослано большевиками или поголовно уничтожено».

И все же в обескровленных и обезлюдевших после сталинской коллективизации станицах открывались храмы, доставались из потаенных мест сохраненные папахи, фуражки, шаровары с лампасами и дедовские шашки. В Ростове в июне 1941 г. оставалась одна церковь, а после второго прихода немцев в июле 1942 г. открылось восемь, в Новочеркасске — шесть. В короткий срок в Ростовской области возродилось 60 приходов, в большинстве — в казачьих станицах, а всего за 6 месяцев оккупации в Ростовской области открылся 251 храм, в Краснодарском крае — 229, в Ставропольском — 127. В станице Кущевской на Кубани за один день в октябре 1942 г. было совершено 120 крещений.

Создавались и отдельные казачьи сотни. Один из очевидцев вспоминал: «На второй день [оккупации] за отцом [на хутор] пришли казаки и немецкий комендант и увезли в станицу. Мы переживали, но к вечеру отец вернулся с автоматом и пистолетом ТТ... В Гражданскую он был сотником у генерала Назарова, и его офицерский чин повлиял на решение коменданта. Немцы попавших в плен казаков отпускали домой, потому уже через несколько дней отец собрал свою сотню из казаков наших хуторов и станиц».

В Новочеркасске — бывшей столице Войска Донского — инженер завода «Локомотив» Сергей Павлов еще в 1941 г. объединил вокруг себя небольшую группу казаков. Казак станицы Екатерининской, он окончил кадетский корпус, Николаевское кавалерийское училище и Винницкую авиационную школу, храбро воевал в Первую мировую, а в Гражданскую служил в белой Донской армии. Его отец, войсковой старшина, погиб в ДонЧК в 1921 г. В СССР Павлов сумел сделать себе новые документы и 20 лет скрывался от чекистов. В сентябре 1942 г. в Новочеркасске состоялся казачий сбор, и Павлов был избран Походным Атаманом казачьих войск. С октября полковник Павлов подбирал кадры для будущего 1-го Донского казачьего полка. Обмундирование, снаряжение и конский состав предоставляли станицы. Казаки, служившие в Вермахте, ценили свой статус. Так, например, казак Семен Ларин в декабре 1942 г. писал отцу: «Имею право гордиться, что нахожусь в германской армии солдатом, числюсь как донской казак. По мобилизации не воевал, сразу пошел на сторону германской армии. Вообще, у красных не воевал ни одной минуты».

Казачьи подразделения возникли и на Тереке. Так осенью 1942 г. в станице Ессентукской (под Пятигорском) войсковой старшина Николай Кулаков сформировал 1-ю Терскую казачью сотню. Кулаков был героем Первой мировой войны, кавалером Георгиевских крестов всех четырех степеней. Во время Гражданской войны он сражался против большевиков в родном полку, зимой 1920 г. получил тяжелое ранение, в результате которого лишился обеих ног по колени. До 1932 г. Николай Кулаков тайно жил в родной станице, скрываясь преимущественно в подполе родного дома. Затем

его обнаружил уполномоченный ОГПУ, но посчитал, что никакого вреда от этого полумертвого инвалида не будет. В 1942 г., с приходом немцев на Терек, Кулаков возглавил борьбу терских казаков против коммунистов.

Однако уже в декабре 1942 г., после окружения немецкой армии под Сталинградом, стала отчетливой трагическая перспектива массового казачьего исхода на Запад. Казаки Павлова сочинили такие слова, исполнявшиеся ими на мотив марша сибирских стрелков (в СССР известного как «По долинам, и по взгорьям...»):

Не за власть кремлевской клики,

Тунеядцев-подлецов,

За народ казачьи пики

Будут бить большевиков!

За поруганную Церковь,

За расстрелянных отцов,

За погибших в 33-м

Всех кубанцев и донцов!

И можем ли мы сегодня безоговорочно осуждать тех, кому «родная» власть не оставила в жизни ничего?.. Почти всем им суждено было погибнуть.

На фото: в 1998 году ветеран войны 

Л.А. Гицевич установил памятник казачьим атаманам у церкви Всех Святых  на Соколе (Москва). Памятник является  частью  мемориала  «Примирения народов России, Германии и других стран, воевавших в двух мировых

и Гражданской войнах».