Тысячелетнее мгновенье

В марте этого года вышло в свет 24-томное издание одной из важнейших богослужебных книг Православной Церкви — служебной Минеи, которая, как известно, содержит службы церковным праздникам и святым подвижникам на каждый день года. Выпустил Минеи Издательский Совет Русской Православной Церкви.

Издание Миней — непрерывный процесс. Каждый выпуск годичного богослужебного круга, традиционно разделявшегося на 12 томов (отсюда и название: «Минея» — это собрание служб «на месяц»), отражал свое время, каждый век привносил в состав Миней свое видение: то вселенские святые стояли на первом плане, то выступали вперед святые русские; события государственные — и нестроения, и победы — находили отражение в богослужебных текстах. Так было в допечатную эпоху, о чем свидетельствуют комплекты рукописных церковнославянских Миней, сохранившиеся с XI века; так было в XVI веке, когда началось книгопечатание на Руси; то же самое происходит на наших глазах.

Сегодня в богослужебном употреблении Русской Православной Церкви, кроме сохранившихся кое-где старых, дореволюционных книг, бытуют шесть сравнительно новых изданий.

Это две Минеи с текстами в церковнославянской графике, репринтно воспроизводящие старые 12-томные издания: Минеи большого формата, иногда именуемые «царскими» (1994–1995), за основу которых взяты Минеи конца XIX века, разных лет выпуска, напечатанные Синодальной типографией частью в Москве, частью в Петербурге (те, что удалось найти их издателям), а также Минеи «кабинетные» (1996–1997), переснятые с Миней конца XIX века киевской печати, с некоторыми вновь набранными дополнениями.

В гражданской графике Минеи представлены даже четырьмя изданиями, однако основу их составляет одно — 24-томное издание, выпущенное Издательским Отделом Московского Патриархата в 1978–1989 годах, — так называемые «зеленые» Минеи, получившие свое обиходное наименование по цвету переплета. Три других издания гражданской печати: Минеи «коричневые» (тоже по цвету переплета), выпущенные в 1996 году Международным издательским центром православной литературы, а также Минеи «зеленые», дважды, в 2002–2003 и в 2007–2008 годах, переизданные Издательским Советом Русской Православной Церкви, тоже в зеленых переплетах, — это всего лишь перепечатки, хотя и несколько дополненные, издания 70-80-х годов XX века. Издания, составившего целую эпоху в нашем церковном книгопечатании.

Тридцать лет спустя

Когда в 70-е годы встал вопрос об издании для нужд Церкви служебных Миней, возникла идея выпустить круг минейных текстов с дополнениями. Идея принадлежала архимандриту Иннокентию (Просвирнину), который говорил, что, следуя заповеди «чти отца твоего и матерь твою» (Исх. 20, 12), Церковь должна почитать всех своих святых, и нужно внести в богослужебные книги памяти и службы всем православным святым, в том числе и местночтимым. Идея получила одобрение и поддержку митрополита Питирима (Нечаева), тогда епископа Волоколамского, с 1962 по 1994 год возглавлявшего Издательский Отдел Московского Патриархата, в те времена главное, а до начала 1990-х и единственное, церковное издательство.

Проблема дореволюционного литургического наследия состояла в том, что многие святые считались местночтимыми. Святейший Синод, куда обращались с просьбой о канонизации, очень редко кого канонизировал для всероссийского почитания, с включением службы святому в общецерковные Минеи. (В чем-то это оправдано: в Минеи 1978–1989 годов в конечном итоге было включено иногда до десяти служб на день, что затрудняет пользование ими.) Некоторые службы увидели свет в местных дореволюционных изданиях, но многие оставались лишь в рукописях, по которым служили только там, где хранилась память о подвигах святого. Однако в советское время появилась опасность исчезновения не только этих письменных памятников, но даже памятей святых.

Пример: преподобный Леонид Устьнедумский — святой XVII века, принял постриг в Кожеезерском монастыре, затем подвизался на Соловках, а потом на Двине, в Моржевской Николаевской пустыни, в Холмогорском уезде. Преподобному Леониду был составлен акафист, сохранившийся до 1981 года в Благовещенском храме в поселке Лальск Кировской области. До революции в этих краях широко почиталась его память, бывали многотысячные стечения людей, но в 70-е годы XX века, когда, быть может, на сотни километров не было храмов, почитание святого фактически прекратилось, так что в день его памяти, 30 июля, кроме командированного из Москвы Леонида Емельянова (ныне архиепископ Новосибирский и Бердский Тихон), местного батюшки, отца Трифона, да Александра Могилева, тогдашнего секретаря епархии (ныне архиепископ Костромской и Галичский), во Введенский храм близ станции Луза, на месте подвигов и погребения святого, пришли всего две женщины, причем одна из них пришла потому, что именно в этот день она исцелилась в канале, который преподобный в свое время прокопал для мелиорации.

Надо было спасать исчезающую традицию, и это было сделано путем письменной фиксации, включением этой и многих других памятей в календарь и в Минеи. Традицию искореняли, выкорчевывали, но... что написано пером — не вырубить топором. Была поставлена грандиозная научная задача: из архивов и библиотек, светских, церковных и частных собраний извлечь службы, жития, похвальные слова в честь святых и памятных для Русской Православной Церкви событий — и все это опубликовать. Когда было заявлено, что Издательский Отдел собирается публиковать такие тексты, желание возродить память о русских святых сразу нашло противодействие в безбожных кругах. Некий атеист Гордиенко даже издал книгу «Русские святые: кто они?» (позднее, в годы перестройки, он в Петербурге стал активным защитником тоталитарных сект). Но сотрудников Издательского Отдела такое противодействие только вдохновило.

Работа мыслилась как подготовка к приближающемуся 1000-летию Крещения Руси. Проект был представлен в Совет по делам религий при Совете Министров СССР и... его «зарубили». Было сказано примерно следующее: «Какие такие особые Минеи русским святым? Печатайте только самое необходимое, без чего невозможно отправление религиозных потребностей». И тогда Издательский Отдел пошел по другому пути: решили, не привлекая внимания Совета, просто вставлять новый материал в старые Минеи.

Первый том, Минея сентябрь, вышел в 1978 году, вышел неожиданно. На тщательную подготовку не хватило времени, так что даже по стилю верстки он отличается от других томов, в нем множество недочетов, но он вышел, и с этого тома началось издание «зеленых» Миней.

Причина такой поспешности была в том, что надо было использовать отпущенную государством бумагу. Сегодняшним тридцатилетним уже надо объяснять: все, что печатал в те времена Издательский Отдел, печаталось на государственной бумаге в государственных типографиях, потому что другой бумаги и типографий в СССР просто не было. Издательские планы и книги, подготовленные Издательским Отделом к сдаче в набор, посылались в Совет по делам религий. Нелишне напомнить, что набор происходил не как сейчас, на редакционном компьютере, а в типографии, совершенно обособленной от редакции.

Гражданский

подвиг Церкви

Том за томом в течение 12 лет постепенно выходили в свет, и многие даже не подозревали, что Минеи, изданные в конце XX века, сильно отличались от тех, что были выпущены в его начале. Этот минейный свод до сих пор ценен прежде всего тем, что наиболее полно представляет в печатном виде православное гимнографическое наследие: он содержит богослужебных текстов в два с половиной раза больше, чем было в дореволюционных изданиях. В нем не 12 томов, а 24: некоторые месяцы уместились в одном томе, тогда как другие потребовали двух и даже трех томов.

Сотрудники Издательского Отдела, штатные и внештатные, разыскивали по архивам и переписывали службы и отдельные тропари, кондаки, молитвы святым, не входившие в круг богослужебных Миней начала XX века. Многие люди из московской и тогда ленинградской интеллигенции трудились бесплатно и анонимно, не афишируя своего сотрудничества с Издательским Отделом.

Штатные сотрудники разделились на четыре группы. Одна работала в Санкт-Петербурге (тогда Ленинграде), в библиотеке им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, в архиве Санкт-Петербургской духовной академии. Вторая группа работала в Киеве, в архиве Киевской духовной академии. Третья группа — в Москве, по разным направлениям: в Государственном Историческом музее, в Румянцевской библиотеке (тогда ГБЛ, ныне РГБ), в ЦГАДА (ныне РГАДА) и других хранилищах. Четвертая группа была направлена в Казань, в архив Казанской духовной академии. Ездили и по другим городам: были обследованы библиотека Тартусского университета (архив Псково-Печерского монастыря), архивы многих бывших уездных городов, в том числе северных, а также архивы Сибири — в Новосибирске, Томске, Иркутске, Барнауле.

Не везде дела шли гладко: так, были сведения (из Историко-архивного института), что в Воронежском архиве есть церковные единицы хранения; но сотрудников Издательского Отдела туда не допустили — местная власть противилась, говоря, что там ничего интересного нет, только списки семинаристов: что вы, мол, хотите узнать, кто из нынешних членов партии был семинаристом?

В годичный круг богослужебных Миней Русской Православной Церкви вошли службы из тогдашней Минеи дополнительной, из сборника служб Киево-Печерским святым, службы святым болгарским и сербским, которые не нужно было переводить. Ряд богослужебных текстов был привезен с Афона, где славянская богослужебная традиция тогда, казалось, почти умирала. Переводили на церковнославянский с греческого языка — службы, не входившие в Минеи до 1917 года; вошли в Минеи и новые службы  грузинским святым.

Много материалов было найдено в личных архивах. Так, из подмосковных Петушков привезли двенадцать чемоданов архива святителя Афанасия (Сахарова), епископа Ковровского. По мнению святителя, наследие Русской Православной Церкви столь значительно, что мы вполне можем иметь не греческие в своей основе Минеи, а Минеи из служб русским святым. К 1970-м годам, когда начиналась работа над новым изданием, насчитывалось более 300 памятей русских святых — этого уже было достаточно, чтобы практически каждый день служить им службы. В архиве святителя Афанасия было обнаружено множество богослужебных текстов в честь русских святых, которые святитель предполагал включить в богослужебный обиход. Здесь хранились Минеи XIX века с пометками святителя, отдельные издания (местные синодального периода и старообрядческие), а также машинописные копии и рукописи, содержащие службы, каноны, тропари, кондаки и другие тексты, посвященные русским святым. Были и другие частные архивы: например, в архиве отца Павла Флоренского нашлось редкое издание службы в честь Софии, Премудрости Божией.

Некоторые сотрудники сами составили тогда службы святым, которых почитали: в Минее июль, к примеру, можно найти одну из таких служб, причем по грамматическим особенностям текста можно догадаться, что составитель — женщина. Были архиереи, которые стремились прославить святых вверенных им епархий: например, по некоторым соборным службам можно судить о служебных перемещениях владыки Максима (Крохи). Иногда над составлением службы работали несколько человек — так, по благословению владыки Филарета (Вахромеева), была составлена служба Собору белорусских святых. Порой текст складывался из разрозненных листочков, по которым служили в каком-нибудь храме, как служили в те годы в московском Донском монастыре, у Донской иконы Божией Матери. Использовали и научные издания XIX века — по ним были подготовлены, например, две службы Василию блаженному, Московскому Христа ради юродивому.

Основная цель была — включить как можно больше памятей и богослужебных текстов; если память повторялась, делали ссылку, где в Минеях помещен текст, посвященный тому или иному святому. Сразу возникла масса уставных проблем: как использовать памяти и тексты, куда их включать, какую память ставить вперед — мучеников ли древнехристианских, византийских святых или русских, кого в какой последовательности, куда помещать памяти празднований в честь икон Божией Матери.

Архимандриту Матфею (Мормылю), игумену Андронику (Трубачеву), игумену Иоанну (Самойлову) — нынешним членам Синодальной богослужебной комиссии, да и другим знатокам богослужения, которые рядом с ними работали над Минеями, было ясно, что сразу решить все уставные вопросы невозможно. Главное — сохранить память.

Новшеством для Миней было включение в них молитв святым, читаемых на молебнах. Молитвы брали в основном из сборника «Молитвы, чтомые на молебнах» и из указанных выше источников.

Включали в богослужебные Минеи и тексты четьи, а именно жития тех святых, которым находился хотя бы тропарь, кондак или молитва. Эти тексты должны были частично утолить голод на житийную литературу, которую в то время почти невозможно было достать; предполагалось, что священнослужители будут пользоваться этими житийными справками при подготовке проповедей или даже будут читать их пастве вслух, подобно древним синаксарям. Церковь в те годы была заперта в стенах храма, и пастырские усилия в основном сосредотачивались на богослужении. Именно поэтому такое внимание было обращено к одной из основных на богослужении книг — Минее.

Над житийными справками много потрудились Н.А. Моисеев (архимандрит Феофилакт, ныне епископ Брянский и Севский), историк-архивист по светскому образованию, Н.Н. Лисовой (ныне вице-президент Императорского православного Палестинского общества, доктор исторических и кандидат философских наук), В.А. Никитин и множество других авторов.

Кроме текстов, сотрудники Издательского Отдела, работая на местах, собирали материал иконографический, причем старались найти местное изображение святого. Иногда найденное изображение было примитивным, но встречались иконы очень хорошего письма. Решено было снабдить новые Минеи прорисями икон Божией Матери и святых, приходящихся на каждый день (большую часть иконописных прорисей, сопровождавших житийные справки, выполнил отец Вячеслав Савиных), а также вкладками с цветными репродукциями икон и фресок.

В процессе работы эти вкладки совершенствовались: поначалу изображения располагали в календарном порядке, по числам месяца, но потом, по просьбе священнослужителей, которые использовали эти репродукции как аналойные праздничные иконы, стали размещать образы так, чтобы святые дня помещались не на обороте одного листа, а на разных листах: тогда, имея всего один комплект репродукций, можно было положить на аналой сразу несколько праздничных икон.

Интересно мыслилось художественное оформление текста: заставки, концовки, буквицы, традиционно украшающие богослужебные книги, различаются в этом издании от тома к тому, поскольку выполнены в разных стилях, известных палеографам: тератологическом, неовизантийском, старопечатном.

Покойного владыку Питирима ругают за то, что Минеи 1978–1989 годов вышли гражданским шрифтом, усматривая в этом некий умысел. Многие люди, и даже некоторые священнослужители из молодых, не понимают, что в те годы в СССР набрать книгу традиционным церковнославянским шрифтом было попросту невозможно: после октябрьского переворота все типографские наборные кассы церковнославянского шрифта были уничтожены. Можно было выпустить репринт, как это было сделано с Октоихом, Триодью постной и цветной и другими богослужебными книгами, но тогда в Минеи не попало бы огромное количество служб, которые входят в них и используются за богослужением вот уже 30 лет.

Откройте мартовский том, вышедший в 1984 году, — там, под 2  марта, найдете две службы Божией Матери в честь Ее иконы, именуемой «Державная». Маленькая справочка об иконе и две службы. Напомним, что икона эта была явлена в тот день, когда царь-страстотерпец Николай подписал отречение от престола. На иконе изображена Матерь Божия с Младенцем Христом, сидящая на троне, со знаками царской власти в руках — скипетром и державой. Пресвятая Богородица воспринималась как хранительница России в отсутствии царя, и службы в честь этой Ее иконы имеют политический подтекст. Тем не менее в 1984 году эти службы были опубликованы.

В Совете по делам религий из житийных справок вычеркивали упоминания о местонахождении мощей и чтимых икон; слово «новомученики» в названии службы византийским святым, пострадавших в XV веке, вызвало шок и было несколько видоизменено. Но, видимо, загруженные работой, сотрудники Совета внимательно читали прежде всего житийные справки, написанные более понятным им языком, а богослужебные тексты... да что там может быть интересного современному человеку?

О научной

популярности

Несмотря на масштаб работ, в широких научных кругах об особенностях зеленых Миней стало известно далеко не сразу. Характерная ситуация, повторявшаяся неоднократно: на конференции к сотруднику Издательского Отдела (или Издательского Совета) подходит ученый со словами: «Я занимаюсь святым N., обследовал все рукописи, связанные с ним, нашел неопубликованный текст службы, думаю, Церкви это должно быть интересно». — «Очень интересно. А  Минеи смотрели?» — «Смотрел». — «Зеленые Минеи?» — «А что это такое?..» Объяснение, обмен телефонами. Через несколько дней в Издательском Отделе (или Совете) раздается звонок: «Эта служба там уже опубликована...»

Хотя научных комментариев в зеленой Минее нет, ее вполне можно считать серьезным источником, играющим важную роль в филологическом источниковедении. В те годы, когда работа начиналась, наши хранилища были в трудном положении. Даже в Москве, в Библиотеке имени Ленина (ныне Российская государственная библиотека) в хранилищах росли грибы. Рукописи горели, затоплялись. Кто помнит 70-е годы, и предположить не мог, что все переменится и что спустя 30 лет вообще будет о чем говорить, не то что писать. Тогда казалось, что все идет к концу, и надо было хоть как-то законсервировать те тексты, которые мы имели. Тексты должны были быть опубликованы, чтобы не исчезнуть с лица земли.

О важности этого можно судить по простому примеру. «Слово о полку Игореве» — маленькая повесть, на 5–7 страниц, рассказывающая о событиях 1185 года и возникшая предположительно в конце XII века. «Слову...» посвящено множество исследований. Источник, некая рукопись XVI века новгородско-псковского происхождения, в которой повесть была обнаружена, не сохранился, и все эти горы ученой литературы написаны на основании писарской копии, сделанной для императрицы Екатерины II, и на основании издания, которое предпринял А.И. Мусин-Пушкин и тираж которого почти полностью сгорел в московском пожаре 1812 года. На основании нескольких уцелевших из тиража экземпляров и писарской копии пишутся трактаты. Обсуждаются вопросы, настоящий ли это памятник или подделка, какую роль он сыграл в литературе; сделан не один десяток переводов; по разному интерпретируются так называемые «темные места», обычные для древних рукописей... Маленький текст — и шкафы ученой литературы.

В отношении литургических памятников ситуация полностью противоположна. Шкафы, горы богослужебных текстов, которые не то что не изданы и не исследованы, а даже не описаны, не каталогизированы. Поэтому Издательский Совет Русской Православной Церкви и сегодня включен в работу по собиранию и публикации богослужебных текстов, не входивших до сих пор в наши Минеи.

Православные христиане с древности любили службы, составляли их, собирали написанное предшественниками, служили по ним, изучали. И в XIX-м, и в начале XX века были ученые, которые занимались этими вопросами.

И в СССР были замечательные специалисты, у которых было чему поучиться, и желающие — учились. Было начато систематическое описание нашего рукописного наследия: вспомним хотя бы «Сводный каталог славяно-русских рукописных книг, хранящихся в СССР. XI–XIII вв.», вышедший в московском издательстве «Наука» в 1984 году.

А вот ученые трактаты по богослужебным книгам практически не издавались. Если же издавались, то как бы под псевдонимом. Так, Л.П. Жуковская в 1976 году выпустила монографию «Текстология и язык древнейших славянских памятников», в которой исследовано служебное Евангелие-апракос по рукописям XI–XIV веков. Л.С. Квирикашвили в Тбилиси в 1970-е годы защитила кандидатскую диссертацию по службе Георгию Победоносцу, но при защите докторской диссертации «Композиция гимнографического канона» ей пришлось преодолевать сопротивление ученого совета, противящегося нестандартной теме.

Вообще, филологи и историки занимались в основном летописями, историческими повестями и житиями, поскольку в этом случае свой интерес можно было объяснить интересом к истории страны. Да и тяжело невоцерковленному студенту, а тем более научному руководителю, заниматься гимнографией, где исторический факт или сюжет — не главное, а, на внешний взгляд, перепевается одно и то же, по одним и тем же образцам.

Студентов-филологов учили, что никакой письменной поэзии на Руси не было вплоть до XVII века, до Симеона Полоцкого, который начал писать вирши на польский манер. О том, что существовала развитая система поэтических жанров, таких как служба, канон, акафист, стихиры, тропари, звучавшие в храмах, питавшие народное языковое сознание, — по свидетельству дошедших до нас рукописей, сохранившихся с XI века, — об этом в учебниках не писали.

Похожая ситуация была с иконописью, которая к концу XIX — началу XX века была практически забыта. И когда реставраторы открыли миру «темные доски», произошел бум в мировом искусствоведении.

Жатвы много

В последние годы, при переиздании 2002–2003 и 2007–2008 годов, в Минеи вошли службы и отдельные тропари и кондаки, проработанные Синодальной богослужебной комиссией, утвержденные священноначалием и поступившие в Издательский Совет для публикации.

Это, например, службы святым XIX и XX веков — Царственным страстотерпцам, Собору новомучеников и отдельным новомученикам и исповедникам Российским, в том числе священномученику Владимиру Киевскому и святителю Тихону Московскому, святителям Филарету Московскому, Феофану Затворнику и Игнатию Брянчанинову, преподобным Силуану Афонскому, Амвросию Оптинскому и Варнаве Гефсиманскому, святому праведному Иоанну Кронштадтскому, блаженным Ксении Петербургской и Матроне Московской.

Есть святые, которые издавна почитаются на Руси, однако службы им были написаны только в последние годы. Это преподобный Андрей Рублев, родители преподобного Сергия Радонежского Кирилл и Мария, благоверный князь Димитрий Донской, святитель Макарий Московский, при котором в XVI веке началось книгопечатание на Руси, первый Патриарх Московский и всея Руси Иов.

Из соборных служб назовем еще службу Собору Псково-Печерских преподобных и Собору эстонских святых, составленную совсем недавно (большое внимание ей уделил Святейший Патриарх Алексий, родившийся в Эстонии и долгое время служивший там, уже в священном сане).

Сентябрьский том, выпущенный тридцать лет назад в страшной спешке, при переиздании был полностью переделан и выполнен в том же редакционно-полиграфическом стиле, что и все остальные тома. Надо сказать, что судьба этого тома вообще непроста. Тираж 1978 года частично пострадал при хранении, так что во многих храмах есть все Минеи «питиримовского» издания, кроме сентября. Поэтому, переиздавая Минеи, Издательский Совет в 2003 году выпустил обновленную Минею сентябрь гораздо большим тиражом, чем остальные тома.

Кроме того, уже в наши дни, в начале XXI века, найдено довольно большое количество служб, отдельных тропарей, кондаков, стихир и молитв, которые не были обнаружены сотрудниками Издательского Отдела потому, что поиск был затруднен: исследователю в читальный зал выдавались рукописи на основании описей, а они не всегда сделаны корректно. Нередки случаи, когда единица хранения описана, скажем, как сборник слов Златоуста, но в рукописи реально находится лишь одно его слово — в начале, а потом выписаны службы или другие интересующие нас тексты. Приходится просто-напросто перелистывать сборники по листочкам, и такое перелистывание дает свои плоды.

Российские архивы — это еще не все. В Болгарии, например, свое море текстов. В Греции, в Грузии, в англоязычных странах — тоже, причем это службы как новым святым, так и древним, жившим до 1054 года.

Кроме работы в архивах, идет каталогизация и сбор новейших богослужебных текстов. Сейчас, когда возрождается церковная жизнь по всей Руси, во многих монастырях и даже в некоторых приходах составляются тропари, кондаки, молитвы и полные службы (об акафистах и не говорю), которые вполне могли бы войти в Минеи. Переводятся — причем на церковнославянский — тексты греческие, английские, грузинские, сербские...

Проект «Литургическое наследие Православной Церкви» (http://anthologion.org), предложенный несколько лет назад О.В.  Ладой, сотрудником НИОР Российской Государственной Библиотеки, поддержан Издательским Советом Русской Православной Церкви и Синодальной богослужебной комиссией под председательством архиепископа Орехово-Зуевского Алексия (Фролова). Ведь от замысла службы и до того, как она зазвучит в Церкви, текст проходит через руки, голову и сердце не одного человека.

О доставшемся нам наследстве можно писать научные работы по самым разным отраслям книговедения: истории, палеографии, лингвистике, литургике, гимнографии, литературоведению, искусствоведению — работы хватит на несколько НИИ и духовных академий, и не на один год. Еще в 2001 году Издательский Совет, получив благословение Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия, начал работу над проектом «Корпус богослужебных книг», и работа эта в полном разгаре.

У церковной поэзии все впереди. Это океан, который нам еще нужно осваивать.