Протоиерей Димитрий Смирнов, председатель Синодального отдела по взаимодействию с Вооруженными силами и правоохранительными органами:Военное духовенство — абсолютно демократический институт

— Отец  Димитрий, на последнем заседании Синода было принято специальное заявление по военному духовенству и по взаимодействию Церкви с Вооруженными силами. Какие основные тезисы в этом документе необходимо выделить? Что в нем главное?

— На мой взгляд, главное в этом документе — призыв и к общественным организациям, и ко всем религиозным конфессиям, и к Церкви о том, что необходима активизация миссионерской работы среди военнослужащих. Второе, что необходимо подчеркнуть — Священный Синод считает полезным и своевременным начало трудов по возрождению военного духовенства. Мы это можем уже считать мнением Церкви. У каждого свой взгляд, на основании своего опыта, воспитания, образования и т.д., а здесь — документ соборного разума Церкви. Понятно, что этот документ готовился не один день. Это серьезно продуманное заявление.

— Больше десяти лет назад был создан Отдел по взаимодействию с Вооруженными силами, и казалось, что само его создание является важным заявлением о том, что взаимодействие Церкви и армии необходимо, должно развиваться, курироваться специальной отдельной синодальной структурой. Спустя 10 лет появляется этот документ. В чем его необходимость, как он должен повлиять на работу Отдела и соответствующих структур в епархиях? Какие направления деятельности надо развивать в сегодняшней ситуации?

— Основные направления таковы: необходимо структурировать эту работу, сделать ее системной. До сих пор вся работа происходила на взаимном энтузиазме, то есть армейские люди приглашают священников, обычно на какие-то акции, а священники охотно на это откликаются. Постоянная системная работа существует не во всех епархиях. А необходимо, чтобы в каждой части весь личный состав знал, что у них есть священник, есть храм или молитвенная комната. Любой человек, у которого есть духовные запросы, практикующий ли он христианин, или мусульманин, должен найти окормление. Сейчас работа часто носит характер полустихийного общения — хорошего, дружеского, в отдельных своих проявлениях замечательного, но это зависит от личных контактов, коммуникабельности священника, военнослужащего, начальника того или иного подразделения. Бывает, что меняется начальник, приходит человек религиозно индифферентный, и работа затихает, от этого страдает личный состав. В армии принято так, что все зависит от воли командира. Это правильно. Поэтому если будет возрождаться институт военного духовенства, будет со стороны армии совершенно другой подход. Присутствие священника, конечно, меняет атмосферу в военной части, улучшает атмосферу в коллективе. Там, где уже столкнулись с такой системной работой священника, все командиры это только приветствуют, причем независимо от степени своей личной воцерковленности. Потому что видят реальную пользу.  Конечно, без того, чтобы эта структура регулировалась самой армией, это невозможно устроить. Невозможно на общественных началах всю эту работу организовать. Нужно этим заниматься планомерно.

— А сколько, по вашим оценкам, нужно священников, чтобы эта работа была системной?

— До полутора тысяч в штате, притом это когда в армии будет служить то количество, которое запланировано согласно реформе.

— Это реально или это перспектива? В какие сроки это может быть достигнуто?

— Если этим делом очень серьезно заниматься, за пять лет это может быть сделано. Если это делать не спеша, то можно уложиться в восемь-десять лет.

— Три месяца шла дискуссия, инициированная государственными структурами, которые заявили о том, что готовится законопроект о военном духовенстве. В каком состоянии сегодня эта проблема? Возможно ли подготовить такой законопроект?

— Начну сначала. Это, конечно, инициатива Генеральной прокуратуры. Мы знаем Владимира Васильевича Устинова как верующего церковного человека. И понятно, что для него  совершенно очевидно, что одними репрессиями невозможно установить порядок. Получается как в басне Крылова: а вы друзья как ни садитесь... Если мы берем группу людей с преступными наклонностями, то все равно выйдет преступление. Как бы мы их не расставляли, какие бы новые законы не вводили, ничего не меняется. Потому что все упирается в качество людей. Качество людей можно изменить только одним способом: обращаться к их душе. Потому что каждый человек в глубине своей хорош. Это он потом портится в результате разных вещей. На самой глубине человеческой души лежит его религиозность. Большинство у нас в армии — православные христиане, те, кто корнями своими уходит в православие. Поэтому, естественно, что военная прокуратура выступила с такой инициативой, и в недрах Военной прокураторы был полностью подготовлен этот законопроект. Он был предложен в Комитет Госдумы по обороне и там сейчас находится на рассмотрении. Этот комитет устроил закрытое совещание, и после этого развернулась дискуссия. Большинство людей, конечно, сочувственно к этому относятся. Потому что ни одного серьезного аргумента «против» нет. Могу их перечислить. Например, говорят, что Россия — светское государство. На этот вопрос мы можем ответить: а Америка — светское государство? А Великобритания, Корея? Все это светские государства, среди них нет ни одного клерикального. Но везде существует институт военного духовенства. Второй аргумент состоит в том, что наличие военного духовенства вызовет рознь между представителями разных конфессий. Я опрашивал матерей-мусульманок. Как они относятся к наличию православного священника в той части, в которую попадет их мальчик служить? Они все до одной сказали: мы только «за». Потому что отношение мусульман к православному духовенству очень хорошее. Третий аргумент, что это якобы противоречит Конституции. Нет ни одного похожего слова в Конституции. Наоборот, это будет реализацией свободы совести. Потому что человек, служащий в армии, не может сейчас реализовать своих законных прав.

Ведь никто не собирается насильно загонять в храм солдат и офицеров. Окормление будет существовать исключительно для верующих. Для тех, кто в нем нуждается.

Военное духовенство есть в Эстонии, Латвии, Литве, Армении, на Украине оно постепенно формируется. Спустя год после возникновения государства Словения там появилось военное духовенство. Если такие бедные по сравнению с Россией государства тратят деньги на создание этого института, значит им это нужно. Более того, в Словении вообще произошел курьез. Они создали этот институт, не поставив в известность Ватикан, хотя страна католическая. Там, конечно, не тысяча священников, а всего несколько десятков.

Институт военного духовенства — абсолютно демократический институт. Если мы собираемся интегрироваться в Европейское Сообщество, может, нам и предложат его воссоздать, спросят: что у вас в стране происходит со свободой совести? Не только свобода денег, но и религиозного свобода вероисповедания должна быть.

— Какие перспективы у законопроекта?

— Дело в том, что этот проект не был реально ни с кем согласован. Ни с Русской Православной Церковью, ни с мусульманской общиной, ни с иудеями. Он родился как некий базовый документ в Военной прокуратуре. Конечно, прокуроры исследовали и опыт зарубежных стран, они действовали на юридическом поле. Но у некоторых мусульман появились возражения. Например, Совет муфтиев, состоящий из шести или семи человек, — а всего муфтиев у нас 62, — заявил свое «нет». Потом они немножко смягчили свою позицию. Другие муфтии согласились, особенно кавказские, они сказали — мы все понимаем. Конечно, если плебисцит проводить, то большинство населения будет «за», это очевидно. Тем не менее очень много людей совершенно индифферентны к религии. В частности, министр обороны Сергей Борисович Иванов тоже высказался о преждевременности создания института военного духовенства. Может быть, через какое-то время его позиция изменится. Но сейчас точка зрения министра заявлена, а в армии противоречить начальству не принято.

Сейчас законопроект лежит в Думе. Управление делами Московской Патриархии с помощью юристов внесло очень много изменений в исходный текст.

— Церковь предложила свои поправки?

— Да, и эти изменения в некоторых вопросах весьма существенные. Скорее всего, документ будет представлен для обсуждения в Комитет Государственной Думы по обороне, может быть, и в Комитет по делам общественных объединений и религиозных организаций.

— В рамках происходящей реформы армии объявлено, что

сокращен список отсрочек. Среди девяти отмененных отсрочек есть одна, которая касается непосредственно Церкви.

— Указом Президента была введена квота на все конфессии, квота для 300 священнослужителей. Из них в прошлом году Русская Православная Церковь выбрала 190. Молодые священники, служащие на приходе, были освобождены от несения военной службы указом Президента. 190 человек нашу армию никоим образом не укрепят, но если мы хотим действительно духовного возрождения народа, то, вырвав этих священников из прихода, мы получим серьезную брешь. Вопрос с кадрами, особенно на периферии, у нас стоит еще достаточно остро. Если мы лишим приход священника (а приход — это всегда несколько десятков человек), это будет для них реальная катастрофа и трагедия. Такая опасность существует. А 190 солдат — что это для нашей двухмиллионной армии?

— Речь идет о священниках, дьяконах, монахах?

— Речь идет о людях в сане, которые несут службу в Церкви и реально социально полезны обществу.

— А когда-нибудь выбирали всю квоту в 300 человек?

— Нет, мы и до 200 не доходили. Это была очень разумная мера, очень благородная. И вообще, после того, что наше родное государство сделало с Церковью, это просто его, государства, священный долг.

— Как вы оцениваете такие формы работы, как «День призывника», недавно проведенный в Москве, во время которого призывники получили благословение у мощей Пересвета и Осляби? Может ли такой праздник перерасти во всероссийский?

— Может. И это необходимо сделать. Честь и хвала о. Владимиру Силовьеву, что он этой темой занимается. Призывник должен понимать, что он становится в тот же строй, где первыми стоят Пересвет и Ослябя, а последним — он, это одна цепь. Что армия — это не что-то ужасное, чего надо избежать, а вот этот строй — лучшие люди отечества. И каждому парню дается великая возможность: можешь в подворотне банки гонять, а можешь встать в ряд святых, которые жизнь отдали за Родину. Может быть, организация таких мероприятий будет потом и поярче, и почетче, но сам принцип и подход меня совершенно потрясли. Я с удовольствием в этом поучаствовал. Считаю, что это наша общая обязанность. Если так будет везде, и если в таких праздниках будут участвовать и депутаты, и военачальники, и духовенство, и молодые парни, то так будет осуществляться единство народа.

— Предстоят сборы военного духовенства. Что будет главным на этих сборах? Сборы становятся ежегодными. Меняется ли их задачи год от года?

— Наша общая задача остается той же — координация усилий, обмен опытом. Мы продолжаем обучать участников сборов, структурировать нашу работу, создавать базу данных всех священников, которые трудятся в этом направлении. Необходимо обобщить этот материал и разослать по епархиям, устанавливать обратную связь, чтобы все военные священники постепенно тоже ощутили себя принадлежащими к одному сословию.

Беседовал Сергей Чапнин